— Тебе холодно, Катенька? — заботливо осведомилась няня, видя, что я все время озираюсь по сторонам.
— Нет, нянечка, мне страшно! — призналась я.
— Страшно? — удивился Кузьмич. — Что ты, барышня! У нас тут тихо, в добрый час сказать! Я не раз в лесу этом был и даже волка не встретил.
Слова доброго мужика успокоили меня, и всю остальную дорогу я проспала крепким сном.
Глава пятая
НОВЫЕ МЕСТА — НОВЫЕ ЛИЦА
Я проснулась от толчка… Телега остановилась у крылечка небольшой избы, стоявшей посреди огорода… Няня целовалась с какою-то старухой и держала за руку маленького белобрысого мальчугана — моего ровесника.
— Катенька, Катенька, — обернулась она ко мне. — Кузьмич, сними барышню с телеги.
И мой новый знакомый осторожно поставил меня на землю.
— Здравствуй, барышня! — сказала мне старуха и погладила меня по головке своей грубой, мозолистой рукой.
— А вот и мой Ванюшка! — радостно сказала няня, подталкивая ко мне толстого карапузика в красной рубашке.
— Ванюшка, здоровайся с барышней, — приказала она сынишке.
Мальчик смотрел на меня букой.
Я протянула ему руку, но он не двигался. У него была грязная рожица, расквашенный нос и белая, как лен, головенка.
— А где же Василий, Федор и Маша? — спросила няня у своей старухи-матери.
— На поле, родная! Пашут… К полдню вернутся… Ну, пойдем-кась в горницу… Устали, чай?
И старуха повела нас с няней в избу. Я с удивлением рассматривала большую комнату с лавками по стенам, с киотой, полной образов, в углу, со столом и большой печью.
Я никогда не была в избе, и все здесь меня удивляло. Комната была огорожена ситцевой занавеской, а наверху были какие-то странные палки.
Няня сказала мне, что это палати, где спать.
Мне стало очень скучно… Жаль было старой милой квартирки. Здесь все было такое чужое, незнакомое…
Мать мужа няни — совсем седая старуха — показалась мне очень строгой… Она недружелюбно поглядывала на меня и, наконец, спросила:
— А когда же ты, Грунюшка, повезешь барышню к ихним родным?
— Как только придет письмо оттуда, — ответила няня, — мы и тронемся.
В двенадцать часов старуха стала собирать обед, говоря, что скоро вернутся с поля муж моей няни, ее брат Федор с женой Марьей. Я тем временем освободила бедного Мишку из корзинки. Он выпрыгнул, встряхнулся и презабавно стал оглядываться, не узнавая нового места.
— Да ты никак с кошкой еще? — не совсем любезно проговорила нянина свекровь.
— Нельзя было оставить, Катенькин любимчик ведь это! — не спуская с рук своего сынишки, оправдывалась.
