– Ты извращенец! – выкрикнула она. – Как ты можешь быть живым? – И, задрожав всем телом, позвала мать: – Мама, мама!
Глория подбежала к девочке и крепко ее обняла.
– Все хорошо, родная. Все хорошо, правда. Хорошо, хорошо, еще как хорошо. Ну разве не чудесно, что папа по-прежнему с нами?
– Папа, я рад, что ты не умер, – произнес Перри.
– Спасибо, приятель, – с чувством откликнулся Тед.
Тед оглянулся на дочь: та, крепко зажмурившись, прижалась к матери. Да, Эмили задала хороший вопрос – а ответа у него и нет. Жив ли он? Мертв ли он? В самом ли деле ему отрезало голову, или это одно из тех преувеличений, что возникают, когда все совсем плохо, ну, вроде как говорят: целый квартал выгорел дотла, когда на самом деле пострадали три здания из семи, и то частично, или когда сообщают, что, дескать, наводнением смыло весь город, при том что речь идет лишь о паре-тройке домов, хотя все прочие, надо отдать им должное, забиты илом и грязью? Тед сознавал, что в придачу к отсутствию пульса он может при желании вообще прекратить дышать, и на его самочувствии это никоим образом не скажется. Да, разговаривая, он делает традиционные вдох-выдох и в некотором смысле ждет, что почувствует свое дыхание, как этакое леденящее дуновение, проносящееся снизу вверх по кое-как залатанному пищеводу, – однако ничего подобного он не ощущал, хотя и мог, благодаря многократно обострившемуся слуху, уловить, как голос самую малость прерывается на «ах» и «ох».
Дом показался ему уютнее, чем когда-либо прежде – такой теплый, такой гостеприимный, ничего общего с холодной могилой, в которой Тед ощущал себя на протяжении многих месяцев, предшествующих несчастному случаю. Дом, в котором Теду хорошо. Возможно, это просто-напросто облегчение при мысли о том, что он таки не мертв – и убедительное свидетельство того, что либо ему не удалось бы осуществить свой суицидальный замысел, либо что он бы горько о нем пожалел. Залюбовавшись цветастыми обоями – в кои-то веки! – Тед вошел в столовую и сел за стол. Перри увязался следом и устроился напротив отца. Глория и Эмили были где-то в другой части дома: Глория, надо думать, пыталась убедить дочь, а заодно и себя, что воскресение Теда на самом деле событие благое и желанное.
Перри неотрывно глядел на отца.
– Что такое, сынок? – спросил Тед.
– У нас неприятности? – полюбопытствовал мальчик.
– Почему?
– Ну, из-за всего, что произошло в церкви. – Перри воззрился на собственные костяшки пальцев: ладони мальчика покоились на столе. – Они из-за нас передрались?
