– Что у него стало расти? – не понял дед Зимарь.
– Золотых яиц стало больше, – перевел на лукоморский, склонившись к его уху, Иванушка.
– …После него на смену ему пришел мой прадед, Он был большой эстет. Простого золотого яйца ему стало недостаточно. И тогда он стал выводить породу кур, которые несли бы вот это.
Из нового ящичка был извлечен и развернут очередной сверток.
Компания ахнула.
– Родясь не видал, и умру – не увижу, – восхищенно всплеснул руками дед.
Если бы яйцо могло пройтись по одной из центральных улиц Лукоморска, сплошь застроенных шантоньскими, вондерландскими, тарабарскими и прочими модными лавками, на выходе оно предстало бы именно в таком виде.
Золото, серебро, скань, эмаль, драгоценные камни, цветы, птицы, бабочки, фигурки рыб и животных – проще сказать, чего на этом яйце не было.
– У моей матушки есть похожее, но не такое красивое, – первым пришел в себя Иванушка и, кинув вопросительный взгляд на хозяина, осторожно протянул руку и благоговейно потрогал пальцем изумрудный листок у основания. – Она купила его давным-давно за огромные деньги у какого-то Пиаже, который клялся, что сделал его сам.
– Когда нам нужны деньги, мы договариваемся с ним о встрече, – снисходительно усмехнулся ученый. – Так повелось еще со времен его прадеда. Посмотрите сами, ваше высочество, разве человек может сделать такую красоту?
– Человек может все! – не очень убежденно встал на защиту человеческого рода Агафон, но никто даже не повернул головы.
– Это – вершина породы. Парадоксальная Универсальная, назвали мы ее. Мы работали над ней и над тем, чтобы увеличить или уменьшить содержание того или иного элемента, металла или цвета несколько поколений. Дни и ночи…
– Это – последнее достижение? – спросил Иван.
– О, нет. Наряду с этой породой моим отцом – после того, как его супруга, моя
маменька, родила сразу двойню – была выведена еще одна, совершенно новая порода.
– Какая?
– Сейчас вы мне это сами скажете, – улыбнулся ученый и достал из следующего ящичка очередные три яйца. Они были матового коричневого цвета, ничем не примечательны и не интересны.
Агафон снова фыркнул – но, скорее, уже по привычке.
– Смотрите, – хозяин легко разъял одно из яиц на две половинки и вытряхнул него крошечную ярко раскрашенную деревянную лошадку. – И пробуйте. Я заменю этот экспонат.
И он отломил кусок толстой скорлупы и положил себе в рот. Второй осколок и разломленную вторую половинку он протянул гостям.
– Шоколад! – изумился Иван.
