— Мы рыбаки из сел, что на лимане... У нас в селах на кладбище мало крестов с мужскими именами, но не все ли равно где умирать — в кровати или в море?!
— Может, я подменю? — предложил Федор. — Отдохните.
— После... Вот выйдем в море... А то выскочим на мель, придется волыниться часа два-три, а нам каждая минута дорога, нужно затемно подальше от берегов уйти...
«К Ак-Мечети или даже чуть южнее выйдем», — подумал Федор, когда рыбак передал ему руль.
А Семен сразу же прилег на снасти на дне шаланды и заснул. Спали на носу и Игнат Фомич с Алешей, да и Федор находился в какой-то полудреме. Он чувствовал движение шаланды, дерганье руля, слышал похлопывание полотнища паруса, и поскрипывание снастей, и торопливо-взволнованный шепот волн за бортом и в то же время находился и в прошлом и в будущем одновременно: в его мозгу проносились картины пережитого, но тут же ему казалось, что он на дредноуте «Воля», нашел там своих товарищей и готовится вместе с ними к тому, чтобы захватить корабль, увести его в советский порт.
А ночь между тем уже надломилась, на востоке появилась серая полоска, померкли звезды. Полоса стала наливаться желтизной, розоветь, заливать красным светом и небо и море. А потом из-за горизонта неторопливо выползло какое-то незнакомое красно-фиолетовое сплюснутое солнце. И, словно приветствуя его восход, все стихло: прекратился ветер, повис парус. Тут же проснулся Семен, подменил Бакая.
«Спокойное море, спокойный ветер, — думал Федор, укладываясь на снастях и подложив под голову кусок просмоленного паруса. — А белые? Стерегут, наверное, свое море, боятся...» — И он стал вспоминать, какие же силы врангелевского флота стоят в портах Каркинитского залива, расположенного между Крымом и степной Таврией. Да так и не вспомнил — сморил сон моряка.
И снилось ему что-то хорошее, давнее, из детских лет, да вот в картины сна ворвался тревожный стук. Пулемета? Нет, не похоже... Да мотора же, мотора!..
— Мотор стучит! — воскликнул он, мгновенно пробуждаясь.
Прислушались, а рыбак даже прижал ухо к борту шаланды — по воде звук распространяется куда лучше.
— Да, мотор работает...
Рокот двигателя становился все слышнее, и вот на грани моря и неба показалась темная точка. Как видно, с неизвестного судна заметили парус, и мотор заработал торопливее, точка стала приближаться.
— Истребитель? — спросил Алеша, и в голосе его послышалась тревога; оно и понятно — для несведущего человека в самом этом слове кроется зловещий смысл, хотя для безоружной парусной шаланды, едва ползущей под слабым ветром по глади моря, одинаково опасен любой корабль.
