— Закон пишущих, мадам, — не замедлил подтвердить это француз.
Леопольд уже стоял у выхода, нетерпеливо поглядывая на Гринину.
— Надеюсь, что сани не умчатся без нас, — произнесла с улыбкой балерина. — Что ж, господа, я буду кратка. Сегодня я... на стороне революции. Навсегда. Этого вам достаточно, господа?
— Слова, достойные великой женщины! — воскликнул Бланше. — Русской женщины и балерины!
Настя помогла накинуть на плечи Анны Орестовны тяжелую доху.
— Благодарю вас. Передадим ваши слова в Болгарию! — взволнованно, произнес Балев и низко поклонился балерине.
* * *
Театральный подъезд был запружен вооруженными людьми. Анна Гринина с трудом пробиралась к извозчичьим саням. Возле саней балерину окружили студенты и курсистки, протягивая ей крохотные букетики цветов. Леопольд, ни на кого не глядя, с высокомерным видом подошел к Анне, подчеркнуто вежливо помог ей сесть в сани, потом уселся сам и, бросив презрительный взгляд на толпу матросов и солдат, сердито крикнул извозчику:
— Трогай!
Сказать привычное «Пшел!» не решился: не те времена.
Сани медленно тронулись. Чтобы развеселить приунывших друзей, Жорж Бланше сделал вид, что стреляет в надменного мужчину, который увез балерину:
— Пиф-паф!
Пчелинцев, кивнув в сторону удаляющихся саней, заметил:
— Такой еще будет стрелять в революцию.
* * *
По дороге домой Леопольд долго молчал, изредка бросая косые взгляды на Анну, державшую в руках каравай. Всем своим видом Леопольд выказывал свое возмущение и презрение. Уголки губ Анны тронула легкая улыбка. Это привело его в бешенство. И он не выдержал:
— Изволите играть в революцию? Русская балерина перешла на сторону революции? Как эскадрон... Перемахнули на ту сторону. Что ж, лошадок обычно за это кормят. Вот и дали нам хлеба... И мы лобызаемся с мужичьем. Срам и позор! На всю Россию! На весь мир! Муж ваш в опале, ему на горло сапогом наступили...
Анна насмешливо бросила:
— А вам, Лео, и наступить не на что... Вы неуязвимы...
Леопольд зло сверкнул глазами. Сани остановились у подъезда. Соскочив на тротуар, Леопольд уже без напускной галантности, небрежно протянул руку Анне, а другой рукой взял у нее каравай хлеба и бросил бедно одетому мальчугану, неожиданно очутившемуся рядом.
Анна Орестовна посмотрела на мальчугана, который переминался с ноги на ногу, не зная, что делать с хлебом.
— Ешь на здоровье, мальчик! — сказала она и, не взглянув на Леопольда, быстро пошла к подъезду. Леопольд сунул извозчику деньги и торопливо зашагал следом за Анной.
