Стоя за кулисами, Кирилл Васильевич Гринин часто подносил платок к глазам и радостно шептал:
— Триумф, настоящий триумф для тебя, Аннушка. Для тебя и твоей революции триумф. За такое торжество я готов отдать жизнь. Ты отомстила за все и за всех. Аннушка.
* * *
В ту ночь должен был выйти экстренный номер болгарской коммунистической газеты «Работнически вестник». На первой странице крупным шрифтом были набраны заголовки: «Предательская игра раскрыта», «Секретный пакет разоблачает планы врангелевского командования». Раньше всех о случившемся узнали типографские рабочие. Старый наборщик — «словослагатель», как его уважительно называли по-здешнему, — поделился с соседом:
— Слышал я, что, когда по заданию нашей партии добывали этот самый пакет, был тяжело ранен один русский...
— Настоящий патриот Советской России, — отозвался молодой печатник.
— И еще говорят, будто он из знаменитой русской фамилии, — продолжал наборщик.
По настоянию Анны Орестовны раненого Волконского тайком перевезли к ним в дом, который охранялся дружиной помощников Христо Балева. Подпоручик был в беспамятстве. В бреду все куда-то рвался, бессвязно повторял:
— Санкт-Петербург... Санкт-Петербург! Жить, домой... Во глубине сибирских руд... Огонь! Огонь! Санкт-Петербург... Матушка! Еду, еду, матушка...
— Мы выходим его, — обещала Гринина
И действительно, несмотря на тяжелую рану, молодой офицер вскоре стал медленно поправляться. Домашняя обстановка как нельзя лучше благоприятствовала быстрому восстановлению сил. Балев нашел врача, которого можно было не опасаться, и Волконский, разыскиваемый агентами Покровского, чувствовал себя в безопасности.
Как-то в разговоре с Гриниными Волконский заметил, что завидует тем, кто теперь уже окончательно собирался на родину.
— А почему бы и вам не последовать нашему примеру? — спросила Анна Орестовна.
— Так я и сделаю скоро, — ответил Волконский. — Ветром, бурей закружило нас, унесло далеко от родины. Стихнет буря, многие вернутся точно так же, как и вы.
* * *
Весь наличный командный состав врангелевской армии был срочно собран в штабе. Когда Кутепов в сопровождении вооруженной охраны появился перед вытянувшимися в струнку, не на шутку струхнувшими высшими офицерами, глаза его метали молнии, весь его вид не предвещал ничего хорошего. Здесь был и генерал Покровский, считавшийся главным виновником разразившегося в театре скандала. Его тягчайшая провинность стократ усугублялась тем, что, будучи шефом контрразведки, он нес прямую ответственность за похищение секретных документов. Покровский понимал всю тяжесть своей вины. Понимал, что обречен и что пощады ждать нельзя. Он приготовился выслушать самый суровый приговор...
