Он звонит Ханнэсу.
— Послушай-ка, Ханнэс, у меня к тебе дело. Ты очень занят? Очень, Но все-таки зайди. Да старая история. С берегом Хиэккаранта, да, да. Я бы хотел-поговорить. Нет, не пьян. Именно об этом. Ну да. Жду... Входи, Ханнэс. Присаживайся. Может, выкуришь сигарку? А я выкурю. Проглядим-ка еще разок эту груду бумаг.
— Из них получится славный завод.
— Славный-то славный, дьявольски славный. В этом я не сомневаюсь. Но ты только взгляни на этот песчаный берег. Четыреста метров отличного пляжа, и от города всего с десяток километров.
— Послушай-ка, Хейкки, прости за бестактность, но хочу тебя спросить: может, ты нездоров последнее время?.. Дай-ка и мне сигарку.
— Нет, я в своем уме.
— Да я не об этом, я спрашиваю — здоров ли ты?
— Как никогда. Раньше я очень заботился о здоровье. Даже гири поднимал. Тогда это было не в моде — следить за своим здоровьем... Надо, пожалуй, опять приняться за гири. Пока молод да здоров — и без этого можно обойтись, а когда приближаешься к пенсии, гимнастика имеет смысл.
— Няятялампи сегодня опять звонил. Еще до твоего прихода.
— Чего он все звонит?
— Бумаги-то и в самом деле срочные.
— Я уже двадцать раз говорил этому мальчишке, что такое дело нельзя решать впопыхах.
— Оно уже давно решено. Если большая корпорация хочет взять пляж под строительство, а начальство поддержало эту идею, нам ничего не остается, как сложить руки и сказать «аминь». Здесь нет даже формальных оплошностей, к которым ты мог бы придраться.
— Действительно нет.
— Подмахни бумаги и пошли их по инстанциям.
— Видишь ли, Хански, именно так я поступал всю свою служебную жизнь — тридцать с лишним лет, а это большой срок, такой большой, что младенец успевает за это время стать взрослым, жениться и обзавестись наследниками, — вот как долго я служил обществу в этом доме. Проекты дорог и водопроводов, проекты портов, улиц, хозяйственных зданий, самые разнообразные строительные проекты — я одобрял или отклонял их в зависимости от того, как было угодно заправилам этого дома и правительственным учреждениям. А теперь ты являешься сообщить мне, что у меня нет иной возможности, как подмахнуть бумагу.
— А разве есть? Я думаю, ты и сам не хуже меня понимаешь.
— Погоди-ка... Так вот, всю жизнь я делал то, чего от меня ожидали, — так мне, во всяком случае, теперь кажется. А город между тем все уродовали и уродовали. Безмозглой застройкой, безобразными домами, нелепыми станциями, спроектированными и построенными в дни моей молодости рабочими кварталами, которые задыхаются без зелени и без солнца. А ведь там тоже растут дети... И кому от всего этого польза? Только спекулянтам-подрядчикам, этим бандитам, выбившимся из мастеров в барышники. Их окрестили советом по недвижимости или хозяйственным управлением и прицепили медаль на грудь.
