Разговор принял опасное направление. Зоя задвигалась на стуле, намереваясь снова вступить в бой на <…>. Но тут одно внешнее обстоятельство отвлекло внимание присутствующих. На улице, у забора раздался шум и смех, и на старой акации показались <…> Феди и Жоры. Молодые люди сначала <…> на дереве, потом обратили свое внимание на веранду.
<…> вам почтение с кисточкой! — усмехаясь Жора. — Как приятно пить чай на свежей <…>.
<…> покрепче или послабей? — поддержал Федя <…> разговор.
— Налейте стаканчик покрепче, а то меня и так давно слабит.
— Ну, не дьяволята ли? — вполголоса сказал профессор. — Что с ними делать?!
— Лучше всего не обращайте на них внимания, тогда они сами уйдут, — посоветовала Елена Леонидовна. — Что можно от них требовать? Прошлое переулка, вы сами знаете, ужасно. Благодарите царскую власть!
— С того времени прошло четверть века!
— У партии были более важные задания. Собственно говоря, это дело здешнего комсомола. Что то зеваете! — с вызовом посмотрела Елена Леонидовна на сестру.
— Наш комсомол один из передовых в стране, — выпалила Зоя. — Дегенераты же и обезьяны в ведении здравотделов!
— Причем здесь дегенераты? — пожала, с видом превосходства, плечами Елена Леонидовна. — Просто уличные шалуны!
Шалуны на дереве тем временем стали бросать на веранду разную дрянь. Елена Леонидовна встала и, величественно колыхаясь, подошла к перилам.
— Дети, я вам запрещаю бросаться! Немедленно уходите оттуда! — возможно строже проговорила она.
— Тю!! Слыхал?! — удивился Федя. Жора же изменив голос, объявил:
— Алло, алло! Говорит Москва! Станция имени Коминтерна. Начинаем детскую передачу. Молочная, внимание! Пускаем на вас теплый, детский воздух!
Елена Леонидовна с покрасневшим лицом отошла вглубь веранды.
— Хулиганы! — с возмущением произнесла она. — Хуже даже — социально опасный элемент!
Профессор Зайцев направился в дворецкую.
— Голубчик, — обратился он к возлежащему в сапогах на кровати Якову. — Пойди, пожалуйста, на улицу и прогони там хлопцев. Только сделай одолжение не бей их!
— Не беспокойтесь, Леонид Петрович. Знаю. Бить запрещено, — отвечал Яков. — Я их пугану простым разговором. Только пусть уйдут куда-нибудь женщины.
Профессор вернулся на веранду предупредить дам, что на улице предстоит разговор, и разговор будет серьезный.
Елена Леонидовна, затаив обиду на родственников, уехала раньше, чем предполагала, и жизнь у Зайцевых вошла в обычную колею. Нападки термидорианцев не прекращались, напротив становились все хуже. Последняя же выходка привела профессора в полное отчаяние. Когда он третьего дня возвращался домой, к нему на бульваре подошла группа подростков, и Федя Палый обратился к нему с вопросом:
