– Потому что нам так хочется, – сказала Соль.
– Думаю, что это самое законное основание, – признал Сальвадор. – А где ты живешь, на небе?[20]
– Здесь, в Пуэбле, – сказала Соль.
– Почему я тебя раньше не видел?
– Я живу в другой Пуэбле, – объяснила она.
– В какой же? – спросил Сальвадор и жестом пригласил ее присесть в кресло.
Тут Милагрос Вейтиа, у которой внутри прятался особый магнит, втягивающий ее в центр самых сложных ситуаций, подошла и посоветовала Соль самой задавать вопросы.
– А где живешь ты? – спросила Соль, довольная, что не пришлось объяснять, в каком мире живет она.
– В Чикаго. Даниэль уже сообщил об этом всем, он не может долго хранить секреты, – ответил Сальвадор и принялся рассказывать, как трудно им было возвращаться на родину, как ненадолго они могут здесь остаться, каким он видел положение в стране, как нужна организация, которая объединила бы всех недовольных диктатурой, а также обо всех своих ближайших планах.
Соль слушала его так жадно, что Сальвадору захотелось рассказать ей обо всем, чем он занимался помимо учебы. В конце концов он даже рассказал ей, как у него заплетается язык в присутствии других людей, и даже о своих честолюбивых планах на будущее, когда покончат с диктатурой и когда такие люди, как он, смогут жить со спокойной совестью и с большей уверенностью в завтрашнем дне.
Доктор Куэнка напомнил ему, что они должны идти на собрание в дом Ахиллеса Сердана. Сальвадору очень не хотелось расставаться со своей слушательницей. Он протянул свою крепкую руку и в обмен получил нежную ручку Соль и молчаливый взгляд ее ясных глаз. Она была робкой от природы, но никогда еще не чувствовала себя настолько неспособной произнести хоть слово.
– Меня все зовут просто Соль, – сказала она наконец. – Соль и один раз Гарсия.
– Большое спасибо, донья Соль. Только не заводите себе двух мужей.[21] – попросил Сальвадор на прощание, улыбнувшись ей уголком губ, как все Куэнка.
Когда родилась Соль, ее родители так долго и с таким количеством знакомых обсуждали, как ее назвать, что к моменту крестин все еще не смогли прийти к согласию, и, чтобы избежать конфликтов между собой и обид со стороны остальных родственников, они вручили приходскому священнику список имен, которые с торжественной безответственностью тот выплеснул на ее голову вместе со святой водой из купели.
Таким образом, невинное дитя стали звать Мария де ла Соледад Касильда де ла Вирхен де Гуадалупе де лос Сантос Корасонес де Хесус-и-де Мария.
