— Я подарю тебе мои камышовые перья, чернила и сколько угодно папируса, — со смехом ответил Гиппократ.
Праксифея многозначительно улыбнулась и переменила тему:
— Я никогда не расспрашиваю о больных, но мне хотелось бы знать, зачем к тебе вчера приходила Олимпия. Она мне никогда не нравилась. И она выбрала себе странного спутника, этого кулачного бойца Буто…
Гиппократ покачал головой и опять повернулся, собираясь уйти. Но в эту минуту с громким скрипом распахнулись ворота и во двор въехал верхом на муле посланец архонта Тимона. Спешившись, он протянул Гиппократу маленький свиток.
Праксифея, дожидаясь, когда ее сын кончит читать, поправляла сслыс косы, пенком уложенные вокруг головы.
— Передай архонту, — сказал Гиппократ посланцу, — что я приду, когда осмотрю всех больных.
Затем он повернулся к Праксифее.
— Архонт Тимон, — объяснил он, — приглашает меня к себе на виллу сегодня днем, и врач Эврифон также просит меня быть гостем на помолвке Дафны и Клеомеда. Он называет меня своим родичем — асклепиадом.
— Ах, вот почему Олимпия вчера приходила к тебе, — кивнула Праксифея. — Но ведь ты, кажется, говорил, что Дафна просила, чтобы ей позволили поближе познакомиться с ее будущим мужем, прежде чем будет составлена брачная запись?
— Да. Отец как будто обещал ей это и сказал даже, что никогда не выдаст ее замуж против воли.
— По-моему, Гиппократ, нелепое анатомическое описание наружности Дафны, которое я услышала от тебя вчера за обедом, не совсем отвечает истине: «мускулистая», «нормально развитая». Ужасно! Нет, ты просто не заслуживаешь хорошей жены. Однако, как ни отвратительно было твое описание, благодаря ему я все же сообразила, что уже видела ее вчера днем.
— Где же?
— Я ходила в храм Аполлона Врачевателя. Я молилась ему, чтобы он помог мне найти жену для моего сына. И вдруг прелестная девушка (я уверена, что это была Дафна) вошла в храм и остановилась перед статуей бога. Уходя, она улыбнулась мне. Есть вещи, которые мужчины понять не способны.
Гиппократ задумчиво посмотрел на мать.
— Как по-твоему, случается ли, что мужчине в голову приходит хоть одна мысль, не подсказанная женщиной?
— Очень редко, — улыбнулась она.
* * *
Когда Гиппократ поднялся на террасу виллы, он застал там Тимона и Эврифона, которые о чем-то увлеченно беседовали. Они приветливо поздоровались с ним. Низенький, толстый архонт рассказывал своему гостю историю виллы. Теперь он указал на кипарисовую рощу.
— Видишь вон ту дорожку, которая выходит из леса? Прежде она вела от храма Аполлона к развалинам на месте этой террасы. Когда я был молод, я часто охотился в этих местах и хорошо их знал. У этого ручья мы поили своих коней, а иногда привязывали их тут и отправлялись в лес пешком. Тогда в нем еще водились кабаны. Женившись, я купил землю на опушке леса и вырубил часть деревьев, чтобы построить виллу. О, это был огромный труд! Посмотри-ка на эту стену гигантских кипарисов — таких деревьев не найти на всем дорическом Востоке! На расчистку и постройку у меня ушло два года. И все же к тому времени, когда Клеомед научился ходить, мы переехали сюда. А потом, после рождения Пенелопы, мы срубили кипарисы, которые заслоняли склон холма и вид на море.
