— С кем поведешься…"
— Ну, это вы преувеличиваете, мы с вами в любом случае останемся вне игры, — покачал головой Красавченко. — Кто нас вычислит?
— Нас никто не сможет вычислить. Просто не успеет, потому что уберет нас сам заказчик, чтобы ненароком не засветилось его державное имя в процессе расследования.
— Кстати, вы так и не назвали мне его имени.
— Ты думаешь, он мне представился?
— Но вы сказали «державное». То есть он человек известный.
— Нас с тобой это в любом случае не касается. Чем меньше мы о нем знаем, тем лучше. Не забывай, у тебя осталось всего четыре дня. Вариант с интервью уже провалился. Так что очень советую не строить замков на песке, не рассчитывать на свою грандиозную мужскую привлекательность и продумать несколько запасных вариантов.
— Они уже продуманы.
— Вот и отлично. Действуй. Но только прислушайся хоть раз в жизни к доброму совету, не будь таким самоуверенным.
Расплачивался, как всегда, Мальцев. Красавченко просто встал и ушел, даже не поблагодарив за ужин. Ну и черт с ним, чего еще ждать от хама?
Как только Павел Владимирович остался один, он тут же стал названивать брату в Москву. В Москве была ночь. Механический голос сообщил, что абонент временно недоступен.
* * *
— Из вашего пистолета убит человек, которому вы перед этим дважды угрожали. Вы были арестованы на месте преступления. Чтобы не вести долгих разговоров, давайте начнем с чистосердечного признания, оформим все, как положено, и это может смягчить приговор.
— Я не угрожал и не убивал. Я не знаю, каким образом попал в подъезд. Мне было очень плохо.
— Значит, чистосердечно признаваться не желаем?
— Нет. Я не убивал. Я ничего не помню. Мне было очень плохо.
— Вам было плохо… Вы пили перед ЭТИМ?
— Не помню.
— В протоколе сказано, что вы находились в состоянии сильного алкогольного опьянения.
— Я не помню.
— А что вы помните?
— Ничего.
Сане сразу не понравился следователь. Маленький пожилой толстячок, уютный, сдобный, как домашняя теплая выпечка. Именно от таких, внешне добродушных, глуповатых и безобидных, следует ждать неприятностей.
— Завтра будет проведена судебно-психиатрическая экспертиза. Но без всякой экспертизы могу вам сказать, что вы производите впечатление человека вполне вменяемого. Не советую симулировать.
— Я и не собираюсь. Пусть меня проверяет любая комиссия. Я правда ничего не помню. Я же говорил, меня накачали наркотиком, действующим на память. Я очнулся в чужом подъезде от крика и собачьего лая. Никого я не собирался убивать, у меня семья, ребенок маленький.
