Расскажу и о другом поляке, о пане Мартьяше. Он теперь с воеводой князем Григорием в одном доме живет, и воевода ему во всем доверяет. А Мартьяш в военной науке сведущ и многие добрые советы воеводам дает, и всегда по его слову выходит. У пушек наших он поправил прицелы, и стало сподручнее стрелять по подъезжающим к городу. А ходит этот Мартьяш в одеждах светлых, и все, глядя на него, радуются сердцем, потому что видят его неусыпное радение о вере православной и о Сергиевой обители.
Нынче я с Мартьяшем беседовал о всяких важных делах.
— А скажи, — говорю ему. — пан Мартьяш, почему ты решил на нашу сторону переметнуться? Ведь нас мало и дела наши плохи, скудость большая, к тому же и моровое поветрие.
— На то, Данило, есть много причин, и не так уж безрассуден мой поступок, как иным думается. Во-первых скажу, как и воеводе говорил, что мне по сердцу ваша православная вера. И мужество ваше, и стойкость, с какими вы обитель свою защищаете от множества превосходящих вражеских сил, весьма меня к вам расположили, и я увидел, что дело наше неправое. А ополчение наше литовское и казаки — большею частью воры, а не воины, только о грабежах помышляют и ради наживы готовы честь свою и душу продать. А этот человек, за которого мы стоим, называющийся Димитрием, вовсе не тот, что царствовал на Москве. Об этом многим известно и в Тушине, и здесь под Троицей. И поскольку московские люди царя Димитрия видели живым, то этот самозванец не сможет свой обман скрыть, и потому царского престола он никогда не достигнет. Потому-то тушинцы и не спешат Москву брать, а пользуются Димитриевым именем для прикрытия воровства своего: так им честнее выходит русских людей обирать.
— А говорят, пан Мартьяш, что царица Марина Юрьевна, некрещеная воровская латинка, признала царика тушинского своим мужем. Как только не стыдно ей!
— Она поначалу, еще не видев его, думала, может, и вправду спасся муж ее. Ведь он умен был и отважен, и судьба ему от Бога выпала предивная, мог бы и спастись. Но когда уже панна Марина к самозванцеву табору подъезжала, один поляк, честный человек, поведал ей правду, что царем в Тушине нарицается вовсе не ее муж. Поляка этого после казнили. А Марина плакать стала и упрямиться, и ехать дальше не хотела. Но посланники самозванца пригрозили ей смертью, если не сделает все, как ей велят, не признает вора своим мужем. И ничего ей не осталось, как уступить.
Вот что поведал мне пан Мартьяш.
