Нынче копал я с другими осадными людьми под стеной подле Сушильной башни яму. Там нашли старый лаз, и велено было его очистить для скорой вылазки. Потом каменотесы к тому лазу три двери приделали железные.
После молебна архимандрит Иоасаф поведал нам, всем городским людям, о великом господнем чуде. Говорил же со слов Ивана Рязанца, казака донского, что ночью в монастырь пришел из табора Лисовского. Этот Иван видел двух старцев, ходящих по стене, с седыми бородами и ликами светозарными, проще говоря, преподобных святых чудотворцев Сергия и Никона. Пели они громкими голосами «Спаси, господи, люди своя» и кропили святой водой монастырские строения. А потом обратились к изменникам и еретикам с грозной и суровой речью, говоря: «О злодеи! Зачем вы сошлись? Разорить дом пресвятой Троицы, осквернить божьи церкви? Не даст вам жезла на жребий свой господь!»
Окаянные же еретики и казаки стреляли в святых старцев из луков и самопалов, но те оставались невредимы, а литовские стрелы и пульки от них отлетали и многих крестопреступников уязвляли и насмерть поражали. И был страх великий в стане еретиков. А одно войско донское, человек в пятьсот, с атаманом своим, не захотели больше воевать с домом святой Троицы, и ушли из литовского стана к себе на Дон. Вот бы и все они так разбежались!
А в городе у нас все молятся с усердием и укрепляются духом, и работают много, готовятся к схватке смертной. Потому что три дня осталось до рокового срока, когда враги хотят взорвать стену. Не слышно у нас нынче ни плача, ни сетований, ни веселья, ни ропота: все знают, что скоро решится наша судьба.
Много же есть таких, как и я, обиженных, кого на вылазки не берут, почитая негодными к ратному делу. Я с иными из них переговорил тайно. Но писать о том не буду. Бог даст, дело справим, отстоим город.
Праздник собора святого архистратига Михаила. Кровопийцы лютеране уже 30 дней и ночей стреляют по городу. И научились, окаянные, метко бить. Шел я в церковь святой Троицы со старцем Корнилием.
Вдруг прилетело ядро и прямо в старца Корнилия попало. Упал он, кровью истек и по малом времени к Богу отошел. А добрый был старец: на вопросы мои отвечал охотно и за волосы не таскал никогда.
И еще одного человека убило у всех на виду, старушку инокиню.
А во время псалмопения раздался вдруг звон неслыханный, громкий над головами у нас: ядро в колокол ударило. И тотчас же другое ядро, в окно церковное влетев, запрыгало по всей церкви, сея смерть, словно сам сатана: разбило доску с образом святого архистратига Михаила, ударило в столб, потом в стену, отскочив, сломало ногу попу Ионе, затем в насвечник перед образом святой живоначальной Троицы, отшиблось оттуда в левый крылос и развалилось там. И еще одно ядро пробило двери железные с полуденной стороны церкви и образ святого Николы чудотворца раскрошило в щепки.
