Нехорошко сказал: в осаде нам недолго сидеть. Литва ведь тоже не дура: увидели, что от пушечного боя наши стены не рассыпаются, а на приступ в другой раз тоже едва ли пойдут, потому что мы их тогда крепко побили. Да к тому же скоро мы ждем подмоги. Князь Михайло Скопин в Швецию поехал по цареву приказу, просить у короля шведского Карлуса войско в помощь против литвы. С этими-то шведскими немцами князь Михайло литву побьет и осаду снимет, да и Москву освободит.
Тут прибежал другой стрелец и Нехорошку сказал, что литва на огороде капусту ворует. И наши хотят через Конюшенные ворота выйти и их побить, потому что мало литовских людей, а капусты у нас у самих нет, и пусть она лучше под снегом пропадет, чем латинам достанется.
Нехорошко спросил: «А что воеводы?», а тот ему: «Что, что? Знамо что! Ворот не открывают, вылазки-де надо загодя готовить, сами же они еще недосовещались».
Тогда мы все втроем пошли к башне Конюшенных ворот. Там много уж было народу, а воеводы к воротам не пускали и открыть ворот не давали. Мы же, увидев это, поднялись на стену. Оттуда по длинным веревкам многие спускались и бежали к огороду капустному. Мне сверху хорошо было видно. Напали наши на литовских людей и многих побили, потому что те не могли с тяжелыми кочанами быстро бежать. Спаслись же те только, кто капусту бросил. А одного литвина живым поймали, веревками опутали и втащили на стену.
Воеводы все же вылазку устроили: отпели соборно молебен и пошли тремя полками, конными и пешими людьми, на три стороны: к капустному огороду, на Княжее поле и на Красную гору. Когда из города выходили, храбрились и веселились, обратно же шли — больше вздыхали да головы опускали. Потому что, Нехорошко сказал, не столько литвы побили, сколько своих положили. А еще сказал: в ратных делах не на человеческое рассуждение полагаться надо, а только на Бога и удачу.
Отпевали и погребали до вечера.
Пономарь Иринарх после утреннего пения все по городу ходил и ратных людей смущал такими словами: явился-де ему преподобный Сергий чудотворец и сказал, что будет к Пивному двору очень тяжелый приступ. Стрельцы же и казаки слушали с почтением, а за спиной посмеивались: в таком-то деле чудес не нужно, и Сергию чудотворцу трудиться ни к чему. Ведь поймали давеча двух языков, и в сыскной приказ забрали, а там уж у них без всяких чудес на дыбе все выведают.
Я же помыслил так: дело нешуточное, раз сам чудотворец явился, и уж на этот раз я приступа не пропущу. Пошел я на стену у Пивной башни и там весь день просидел, спускаясь только на обед и на молебен. А еще помогал дрова носить в башню и на стену. Там у нас козы с огнем стоят — котлы о трех ногах со смолой кипящей. Это чтобы еретикам на головы лить.
