— Разве может смущать, когда двое занимаются любовью, Эбби? Откуда ты взяла эту идею?!
— Ты не просыпался в чужой постели без единого воспоминания о том, что тебя заставило туда забраться!
— Верно, но именно это я и хочу исправить.
Эбби отвернулась от него и тяжело вздохнула.
— Пожалуйста, давай просто заснем, Корд. Давай не будем усложнять то, что и так достаточно сложно.
Корд медленно лег снова на спину.
— Знаешь, — тихо сказал он, — я уверен, что у каждого человека есть хотя бы одно личное воспоминание. Для меня это — та ночь, Эбби. На следующее утро я был озадачен и оскорблен. Клянусь Богом, я представить себе не мог, почему ты так ушла. Мы предавались любви дважды, Эбби, и поверь мне, засыпая после второго раза, я представлял себе наше утро совсем по-другому.
— Но теперь-то ты все знаешь, — сказала Эбби, и в голосе ее звучали слезы. — И разговор об этом ничего не изменит. Реальность не очень-то привлекательна. Моя, в частности.
— Эбби, ты обвиняешь себя за то, что была просто женщиной.
— Я обвиняю себя за то, что отправилась в постель с человеком, которого совершенно не знала.
— Но сейчас ты знаешь меня.
Эбби приподняла голову.
— Да, знаю. И ты не так уж хорош тоже. Если я пошла в постель с незнакомым мужчиной, ты точно то же самое сделал с незнакомой женщиной.
— Мы знали друг друга, черт возьми, гораздо лучше, чем тебе теперь кажется, Эбби. Я, между прочим, совершенно отчетливо представляю себе каждую минуту той ночи. Мы не сделали ни одного неверного шага, Эбби.
Жажда услышать всю историю до конца охватила Эбби. Как бы он ее преподнес? Сдержанно? Живописно? Романтически?
— Ты помнишь мою рождественскую елку?
В памяти ее словно приоткрылась дверца, и Эбби застыла. Его рождественская елка! Почему она сразу вспомнила ее? Может быть, и все остальное всплывет в памяти так же легко, стоит только подтолкнуть?
Она снова легла на спину.
— Я в самом деле вспоминаю ее. Или мне так кажется. Это ведь было живое дерево, да?
— Я всегда покупаю живое дерево, — подтвердил Корд. — После праздника я его обычно дарю кому-нибудь из знакомых, и они сажают у себя во дворе. В этом году я отдал его Дэнни. Кстати, оно прекрасно прижилось.
— Ты еще не закончил украшать его, — медленно, задумчиво сказала Эбби.
— Верно. По всей гостиной были разбросаны украшения. Ты нашла длинный серебряный «дождик». Помнишь, что ты с ним сделала?
Эбби вспомнила гораздо больше. Корд целовал ее в лифте, в коридоре, в своей прихожей, а потом показывал ей гостиную, и она весело восклицала, разглядывая его рождественские украшения.
