— Хорошо! — отрезал Сарь, но потом смягчился. — Один мой знакомый, а вернее, предок по материнской линии всегда говорил своему телу «пожалуйста». Но тело у него было на редкость привередливым и всегда отвечало: «Пошел к черту, козел!» Однако стоило только поставить его ноги в тазик с холодной или горячей водой, оно соглашалось на все, что угодно.
— Возьму тогда утюг! — сказал я и хотел было встать, но Сарь громко воскликнул:
— Только без жертв!
Я сел.
— А в самом деле, почему нельзя утюг? — 1 невинно поинтересовался Сева. Наевшись, он всегда становился чуточку наглее. — Тело-то небось помялось!
— Я вам сейчас, марципаны несчастные, гвоздь в ухо воткну, тогда узнаете, где у нас мелкие Женовы родственники ночуют. Какой утюг, я вас спрашиваю?
— Мм… электрический. Что, нет? — Сева еле-еле успел увернуться от ярко-голубой молнии, пронзившей воздух в миллиметре от его уха. Молния, пропалив в кухонной двери дырку, скрылась внутри квартиры.
— Хорошо, — сказал я, — мы идем. Только еще одно.
— Что? — нехотя спросила голова. — Только лазерных пушек чур не просить и баб на ночь, — а то был тут один такой! Все ему модель хотелось!) Ну и попался на пустячке. Зарезала она его ножом для колки льда, да и растворилась в воздухе. Бытовое, так сказать, самоубийство.
— Не, баб нам не надо, — уверенно сказал отошедший от испуга Сева. — Правда?
— Тебе хорошо, у тебя Марья, — сказал я.
— Сообщай быстрей, что еще нужно, — встрял Сарь, — а то сейчас с баб начнете и пьянкой закончите. Жди потом до утра, пока протрезвеете.
— Я вот о чем. Нас около туалета все знают. Ну, сам понимаешь, местные торгаши с ларьков, другие… В общем, появляться нам там нельзя. Если тело обнаружили, то вмиг заберут как свидетелей.
— А то и подозреваемых! — добавил Сева, — Поп-прошу не забывать, что нас, возможно, видели, когда мы убегали… покидали место преступления!
— Что вы предлагаете?
— Ну… Хотелось бы остаться незамеченными, — замялся я, пытаясь подобрать подходящие слова, — как ты…
— Вы! — рявкнул Сарь. — Или господин Сысоевич! Я уже говорил!
— Как недавно меня вы в собаку превратили. Может, и сейчас в кого-нибудь?
— Это можно! В кого?
— В кого… — Я задумался. — Ну, например, меня в старушку…
— А друга твоего в зверушку? — оживился Сысоич. — А ты что же, думаешь, старушка, несущая слоненка, и безголовое тело, шагающее следом, не привлекут к себе внимание?
— А п-при чем тут с-слоненок? — Сева подозрительно сощурился и поджал губы.
