Голова, которую рубили - Александр Александрович Матюхин

Отважно борясь с мокрым снегом, увязая тощими ногами в грязных сугробах, к скамейке брел Сева.

На скамейке сидел я, курил и заинтересованно наблюдал за Севиными героическими рывками. Конечно, с моей стороны было весьма неучтивым то, что я тотчас не бросился спасать друга из объятий мерзко хохочущего снега, но мои порывы сдерживал ряд весьма значительных причин.

Первой и, на мой взгляд, самой существенной причиной являлся уже упомянутый мокрый, липкий, грязный и просто омерзительно тающий снег. Он развалился вокруг скамейки и тянулся широкой полосой в сторону парка, откуда, собственно, и появился Сева. Далее снег нагло оккупировал площадь вокруг трех девятиэтажек и сети ларьков, в которых непонятно почему не продавали никаких горячительных напитков, включая пиво. Снег лежал даже под козырьком платного туалета, еще закрытого, но уже распространяющего вокруг свой специфический запах. Я же, как обычный среднестатистический россиянин неопределенных лет, в эту липкую гадость лезть не хотел, да и не мог.

А вот это уже было следствием второй причины, не менее веской, кстати, чем первая, — кроссовки! Сегодня я напялил как раз те самые, на одной из которых немилосердно отставала подошва. Причем делала она это исключительно подло. Когда я шел, к примеру, по асфальту, по чистому тротуару, по лестнице в доме, подошва крепко и уверенно держалась на ноге, как бы говоря: «Ну вот, а ты сомневался во мне. Да как ты мог?! Это же я, твоя верная левая подошва!» Но стоило мне ненароком попасть в лужу или на тонкий лед — все, пиши пропало. Подошва с омерзительным чваканьем подворачивалась, и моя пятка оказывалась в невыразимо ледяных условиях. Мало этого, до самого конца пути мне приходилось терпеть на себе любопытные взгляды прохожих, которым не часто доводится встречать человека, издающего при ходьбе забавные чмокающие звуки и шаркающего полуоторванной подошвой.