— А еще мы думали, ч-что из него что-нибудь вылезет, ан нет!
— Мгм… — Старичок потер морщинистый лоб, — Знаете, молодой человек, со мной тоже иногда странные вещи происходят. Просыпаюсь, бывало, постель мокрая…
— Дык разве ж нет, при твоих-то годках! — Пьяный мужик часто-часто заикал. Видимо, смеялся.
— Вот в этом-то вся и странность, — бурно отреагировал старичок. — Постель мокрая, а трусы сухие! И пижама сухая!
— А жена ваша как?
— Тоже сухая! Она вообще в другой комнате спит! И у нее тоже все там странное! То духи по комнате летают, то помадой на зеркале кто-то писать начнет. Вчера вот Маяковского написал: «Послушайте! Ведь если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно?» А потом еще снизу приписано: «Колбаса воронежская: 0,5 кг — 18 руб., пучок редиски: 3 руб. банка майонеза: 18 руб., огурцы: 1 кг — 3 руб. Целую. Твоя Оля!» Вот оно как!
— Скоты они все, однозначно! — выдавил пьяный мужик и вытек вместе со всеми на остановке.
Мы с Севой и старичком поехали дальше, на конечную остановку, после которой трамвай уходил на круг.
— И как отрубили? Ровно? — после некоторого молчания поинтересовался дедушка. Я снова вздрогнул. Видимо, теперь это моя судьба — вздрагивать.
— Я не видел, — честно признался Сева.
— А что это ваш друг все время молчит?
— У него шок! Он же сам как раз и рубил!
— Не рубил, — не выдержал я, — только пытался! Это Мусорщик все сделал!
Тут, похоже, до старичка дошло, что дело нечисто. Пробормотав какие-то несущественные извинения, он прошел на переднюю площадку, да там и застыл перед дверцами, не решаясь повернуть голову в нашу сторону. Я набросился на Севу:
— Ты в своем уме? А если он сейчас в милицию сообщит? Видел, мол, двоих в трамвае.
Все об отрубленных головах рассказывали! Нас же вмиг!..
Сева сжался в неприметный комочек, втянул голову в плечи и прошептал:
— Я и сам не знаю, что произошло. Наверное, это от чрезмерной эм-моциональности!
— У меня тоже, между прочим, чрезмерная эмоциональность! Аж через край хлещет! Но я же не болтаю на каждом углу, что у меня в ванне голова лежит! Вот врезать бы тебе, чтоб до конца жизни только шепотом и разговаривал!
— Меня нельзя бить! У меня почки больные.
Это было для меня сюрпризом.
— Что, кровью писаешь?
— Не в этом дело. Сплю когда, то ноги на стопку книг кладу или на спинку кровати, чтобы левая почка на место вставала. Она у меня в том месяце вылетела, а теперь вот надо, чтобы встала.
— Вот заливун! А пьешь тогда зачем, как боров?
