Персонал вернулся к работе. Майкл оглянулся, но облачка уже не было видно.
* * *
Нетвердой походкой Майкл вышел из операционной палатки. Было два часа пополудни, и снаружи было такое же пекло, как внутри, но из-за внезапного приступа удушья он просто вынужден был выйти наружу. Прилив адреналина, позволявший ему не расклеиваться, прошел, и теперь он чувствовал себя изнеможенным. Душевая была только одна, на другом конце лагеря, возле акушерской палатки. Майкл направился туда.
Сестра девочки тоже умерла. Другим пациентам, меньше пострадавшим от взрыва бомбы, удалось помочь, и их отправили в больницу. Не отдавая себе в этом отчета, Майкл машинально потирал ладони, будто бы моя руки, хотя ладони, защищенные хирургическими перчатками, были чистыми, — а вот все остальное было забрызгано кровью, которая, казалось, висела во влажной и душной атмосфере палатки красноватым туманом.
— Майкл? — Николай подошел к нему сзади. Русский хирург стянул с себя зеленую операционную блузу, надев ее на голову от солнца. — Извини, что втянул тебя в это: их следовало бы отправить в хороший госпиталь, в Дамаск.
— Да ладно, — Майкл продолжал идти, не будучи расположен к беседе, но Николай не отставал.
— Послушай, я тут посмотрел твое личное дело и обнаружил, что ты не воспользовался последней возможностью взять краткосрочный отпуск.
— Да, я упустил пару таких шансов. Тебе вовсе незачем говорить обиняками.
— Хорошо, но ты можешь сказать мне, зачем тебе это? Здесь ведь не то место, где можно получить медаль Альберта Швейцера. Мы ведь всего лишь затыкаем дыры, да ты и сам это прекрасно знаешь. Делаем кое-какие прививки, и я не уверен, что местные князьки и знахари нас за это не проклинают. Через восемнадцать месяцев весь этот медпункт соберет манатки, и мы отсюда уберемся.
Майкл повернул влево, направляясь к своему жилищу. Слушая Николая, он почувствовал, что слишком устал для того, чтобы мыться, вначале ему хотелось хоть немного выспаться.
— Послушай, Николай, по-моему, в тебе сейчас говорит администратор. Мне незачем отсюда уезжать, а если вдруг понадобится, я тебе скажу.
Ответ вышел грубее, чем Майклу того хотелось, но Николай выглядел невозмутимым. Он кивнул и направился в другую сторону, к душевой. За спиной Майкл услышал его голос: «Помни, ты сам захотел быть здесь». Фраза прозвучала мрачной шуткой.
Но вместе с тем начальник в присущей ему манере ставил Майкла в известность, что в следующий раз ему будет приказано взять отпуск. Майкл добрался до своей палатки, откинул полог, и в лицо ему дохнуло прохладой. Благодаря переносному итальянскому кондиционеру, единственной его отраде, воздух в жилище был мало-мальски терпимым. Майкл повалился на металлическую армейскую койку и задремал. Нервное возбуждение все еще бродило в нем; он почувствовал, что дошел до той стадии, когда рассудку требуется время, чтобы расслабиться и позволить себе отдых. Странное явление, которому ему случилось быть свидетелем в операционной, все еще владело его мыслями. Он отогнал его, не желая больше видеть подобного.
