Григорьев хихикал и урчал, как сытый кот, читая мужественную исповедь какого-нибудь пожилого нахала, метящего во власть и бесстрашно разоблачавшего тех, кто уже не имеет никакого влияния и нисколько не опасен. Нахалу ничего не светило. Он был слишком глуп и труслив. Впрочем, при таких бедных талантах мелькнуть в прессе и на экране хотя бы пару раз — уже великая победа. Может, ему этого будет довольно на всю оставшуюся жизнь?
Но особенно любопытно было видеть на экране старинных знакомых в новых ролях. Вот благообразный сладкий старичок, президент одной из бывших советских республик, трогательный, нежный, кушает творожок с изюмом на завтрак. Длинная челка, давно седая, зализана назад, со лба к макушке. Всю жизнь он носил одну прическу, неудобную и совершенно не шедшую ему. Жидкие, промазанные липким гелем пряди падали ему на лоб, он встряхивал головой, и в этом резком жесте читалась какая-то подростковая нервозная неуверенность, мучительное желание нравиться, производить сильное впечатление.
Большеглазая правнучка, ангел, сидит у него на коленях, теребит нежными пальчиками дедушкину липкую седую челку. Этот душка-дедушка начинал с простого следователя в аппарате Берии. Крови на нем больше, чем на каком-нибудь легендарном маньяке. Он мечтал стать диктатором, и стал им, и теперь самому себе умиляется. В его империи, пока он жив, никаких переворотов не будет. Как максимум — пара неудачных покушений, им же самим инсценированных, чтобы обвинить оппозицию. Потом, когда помрет, начнется хаос, долгий, серьезный и опасный для соседей. Так что соседям, главный из которых — Россия, лучше не портить ему нервы и беречь его державное здоровье.
В первое утро после отлета Маши в Москву государственный канал Российского телевидения показывал передачу о домашней жизни сладкого дедушки диктатора. Это был повтор, уже третий по счету. Ведущая, стареющая красотка, тележурналистка Круглова, вопреки своему обыкновению не задавала язвительных вопросов и даже сменила свою привычную, слегка высокомерную и насмешливую интонацию на совсем другую, почти подобострастную. С руководителем республики она беседовала так, словно состояла в штате его домашней прислуги. Видно, ей заплатили вдвое больше обычного и еще слегка припугнули, прежде чем позволили переступить порог диктаторского дворца.
Григорьев несколько минут с интересом смотрел на экран. Передачу он уже видел, но хотелось освежить в памяти некоторые детали. Через мусульманскую империю периодически осуществлялись нелегальные поставки оружия странам-изгоям. Дедушка был связан узами давней личной дружбы с Саддамом Хусейном. Об этом знали спецслужбы.
