Конечно, старьевщик дал эту сдачу:
Четыре доллара он смял в комок!
Вини себя за эту неудачу:
Бумажки тут же просмотреть бы мог.
В карман их сунул просто. А покупку
Рассматривал: случайно свет упал
От ламп на створку раковины хрупкой,
И вспыхнул в ней павлинами опал,
И надпись с тонкою резьбой на створке:
«Привет из…» и потом: «…тебя мы ждем!»
Привет откуда? – Ищем на конторке
Другую половину – не найдем!
И вот теперь фальшивая кредитка:
Как будто доллар сверху, а внизу
Коричневый рисунок — точно выткан —
И буквы непонятные ползут.
Какой-то город, южный и у взморья,
И роща куцых пальм; на берегу
Лежат обломки плитняка, и горе
Причалившим сюда: вот я могу
Скелеты различить в прибрежных ямах,
А из воды ползут на плиты скал
Всё змеи тонкие, ползут до самых
Покинутых домов. И зол оскал
Пустых безлюдных башен, стен и зданий.
– Но это ведь бумажка для детей!
И надпись поперек: «Мы ждем свиданья!
Цена билета. Прибывай скорей!»
На дальней вилле Люция Марцелла
В ту ночь мы пировали до утра.
Вино не веселило – праздник тела
Угарным, душным был, как дым костра.
Мы в лабиринте лавров возлежали.
И вот при первом сером свете дня
Я в поле вышел посмотреть на дали,
На медный блеск осеннего огня.
Поля в щетине рыжей были сжаты,
И ржавая опавшая листва
Дорогу крыла до страны заката,
И сучьев чернь вздымали дерева.
С восхода солнце било, пламенея,
И на ветвях изгибами петли
Из дерева изваянные змеи
Свисали неподвижно до земли.
И так до горизонта по дороге –
На каждом дереве висел пифон,
Точеный, гладкий и священно-строгий,
Как древний страж потерянных времен.
Бессонница, insomnia, in somnis…
Во мне, во сне восходят семена…
И это всё, что удалось припомнить
Чрез сон, – чрез смерть, – чрез жизней времена.
