И синий свет над снежными полями,
Луна колдует из глубин бездонных
С бесчисленными голыми нулями.
Ты – серп Дианы, полный лик Селены
И темная безликая Геката!
– Ступени крыш спускаются покато, –
Лунатик замер: ждет и хочет плена…
Холодным сладострастьем тихо тлея.
Холодная, приблудная планета,
Ты, в сизо-черной глубине светлея, –
Астральная обманная монета.
В глухую ночь из зыбей водных
Всползает медленно и он,
Членистоногий и холодный,
И ядовитый Скорпион.
Светясь едва, глубоководно,
Клешней вонзаясь в небосклон,
Несродным двум стихиям сродный,
Он – двух враждебных сил закон.
Он порожденье вод глубинных,
И яд его — как яд змеиный.
Но вот на влажной тьме небес
В паучьих лапах и суставах
Огнем несытым и кровавым
В нем светит уголь – Антарес.
Когда злонравный Сагиттарий
Тугую тянет тетиву,
То для него Новембрий хмарью
Свинцовой кроет синеву,
Чтоб мог неведомо и тайно
Вершить планетные круги,
Дабы не зрелись и случайно
Его тлетворные шаги.
В такие дни скорей понятен
Закон земных враждебных пут.
В такие ночи резче внятен
Неотвратимый счет минут.
Тогда в просветах неба черных
Мерцает Северный Венец,
И громче слышен голос норны,
Предвозвещающий конец.
И смутно видны очертанья
Средь поздних звезд подъятых рук:
Стрелец восходит тусклой ранью
И молча напрягает лук.
Она не оставляет знака
И точно луч звезды легка, –
Когда слетает с Зодиака, –
Стрела Небесного Стрелка.
Нашу память тревожат руны,
И обрывки песен нас манят.
Вспоминаются волны и дюны,
И суровые лица в тумане:
Мореходы – гребцы и юнги,
Бородатые конунги, скальды…
– Мы – балтийские нибелунги,
Вальдемары, Олеги, Рагнвальды.
Нибелунги – люди туманов
И упорной, тяжелой думы,
И на оклики черные вранов
Отвечает нам бор угрюмо.
И пускай нам старые норны
Предвещают беду и горе –
Мы, как наши думы, упорны,
Всё равно, мы пускаемся в море.
Всё это было, конечно, во сне:
Ветер, мороз и луна на сосне.
Время и место ступили назад:
Вот, – я вернулся и опрошенный сад.
Нет никого в этих старых местах:
Возится ветер в обмерзших кустах.
Лунные сумерки, нежить и мгла.
Всё позабыть тишина помогла.
Только какая-то тонкая нить
Хочет дорогу назад сохранить.
Снег и молчание ночи немой:
Вот что нашел я, вернувшись домой.
Снег засветил синеватым свинцом:
Месяц-мертвец наклонился лицом.
