Некоторое время назад сэр Абрахам все же ушел к себе, а слуги еще не легли. Если это Клемент убирает остатки позднего чая, то не опасно: он уйдет в свою каморку вниз, где будет долго ворочаться и вздыхать, но не услышит, что происходит на втором этаже. Именно здесь рядышком располагались комнаты сестер. Каждой отводилась крохотная гостиная (она же кабинет и салон), небольшая спальня и гардеробная размером с гроб. Сестрам хватало: все равно личных вещей у них было не очень много.
Подождав для верности еще с четверть часа, Тиана встала, накинула на ночную рубашку халат и босиком пробралась к выходу из комнаты. Приоткрыла дверь, петли которой Мэри иногда смазывала маслом, чтобы не скрипели, прислушалась: в коридоре, темном, словно дорога в ад, царила тишина. Прекрасно. Тиана выскользнула из комнаты, затворила за собой дверь и на ощупь пробралась к спальне Клары. Там было, конечно же, не заперто.
— Наконец-то! — шепнула Клара, сидевшая в постели и кутавшаяся в покрывало.
Одинокая свеча едва ли могла разогнать темноту, так что лицо старшей из сестер Меррисон тонуло в полумраке.
— А где Альма?
— Думаю, появится через пару минут.
Сестры привычно разговаривали шепотом, хотя сейчас в этом не было нужды: спальня Клары располагалась дальше всех от покоев тети Джоанны и отца. Но по привычке осторожничали.
Тиана забралась на кровать, чтобы не мерзли ноги на каменном полу.
— Почему ты не откроешь окно? Воздух на улице теплее, чем в этом склепе.
Она передернула плечами.
— Потому что не хочу, чтобы нас услышали, — прошелестела Клара.
Дверь отворилась, в комнату проскользнула Альма, увидела обеих сестер, кивнула и опустила засов.
— Вот так. Я едва не уснула. Вечер выдался утомительным.
На руках у Альмы спала пушистая кошка; эту звали Одуванчик за теплый солнечный цвет шерсти. Средняя из сестер Меррисон обожала кошек, и отец потакал этой маленькой слабости, считая, что следует любить божьих тварей. Так что кошек в доме обитало ровным счетом пять. Все, как на подбор, ласковые.
— Забирайся сюда. — Тиана произнесла это вполголоса, уже не опасаясь, — вряд ли их теперь кто-то услышит, даже подслушивая под дверьми. Тем более что громко говорить они не будут.
Альма залезла на кровать и отпустила кошку; Одуванчик тут же спрыгнула на прикроватный коврик и улеглась там, утробно мурлыча. Некоторое время сестры молчали, глядя друг на друга.
— Значит, отец решил, что пора покончить с нашей свободной жизнью, — начала Тиана.
