— Вот именно, мой брат! Такого брата поискать! Нравится он тебе? А ты что молчишь? Онемел? — хлопотала она со смеющимися глазами.
— Отец не дурак! — ляпнул я, обретая дар речи, и потряс головой, чтобы очухаться.
— Это комплимент тебе, — пояснила Поля блондинке. — Лучше он не умеет.
Они были одногодки (это я потом узнал), но Поля выглядела даже старше этого ангелочка или взрослей — не знаю, как сказать… во всяком случае, сейчас она верховодила. Обалдеть было можно! В смятении я сунул сигарету не тем концом в рот, прикурил, поперхнулся от едкого дыма и закашлялся. Поля засмеялась, закинув голову; эта Лиля улыбнулась. Я выругался и отшвырнул сигарету.
— Выходит, — сказал я, перхая, — ты нам мачехой приходишься? Так получается?
(Не мог я сказать ей «вы», хоть убей, не мог!).
Она с мольбой взглянула на Полю: что, мол, отвечать? помоги! Та накинулась на меня: ничего умней я не мог спросить? Неужели я не вижу, что Лиле не до шуток? Она не спала всю ночь, падает с ног от усталости. И предыдущую ночь она провела в дороге, тоже не отдохнула, понимаю я или нет? Они же из Ташкента летели, Лиля и папа, — не близкий свет. Ташкент — родной город Лили, да будет мне известно. Лиля там родилась, училась в школе, а потом окончила художественное училище. С папой они знакомы… сколько, Лиля?
— Три месяца, — еле слышно сказала моя молодая мачеха, потупив глаза.
— Три месяца. Вот!
— Неужели? Это срок, — сказал я, разглядывая ее с головы до ног. — Скоро можно справлять золотую свадьбу.
— Костя! Перестань!
Я не обратил внимания на сестру, продолжал:
— А зачем ты из гостиницы смылась? Он же там рвет и мечет. Сигареты смолит, вино дует, волнуется страшно.
— Правда?
— Ну да! Все гостиницы обзвонил, больницы, морги… Я его понимаю. Еще бы! Будь у меня такая жена…
— Костя! — опять вскрикнула Поля.
— Что Костя? Не мешай беседовать! Поцапались вы с ним, что ли?
— Нет, мы не ссорились, — окреп ее голос. Она на миг прикусила губу. — Это сложно объяснить. Я Поле рассказала… Я хотела уехать, но не получилось. Вот и все, Костя.
Имя мое она выговорила с трудом, будто заковыристое иностранное слово.
— Зови меня «сынок»! — запросто предложил я.
— Я тебя сейчас отколочу! — закричала Поля и застучала мне в грудь кулаками.
Меня вдруг охватило буйное веселье, эйфория какая-то, словно надышался чистым кислородом.
— А где его бывшая жена? — спросил я эту Лилю. — Он ее не прикончил, как Синяя Борода?
У нее гневно блеснули глаза, и вдруг по твердости и серьёзности ее голоса я понял, что она может быть не такой беззащитной и неприкаянной, как кажется.
