— Я тебе все расскажу, ты только спи, — просит Елена Дмитриевна. Она уже ясно осознала, что Юля здесь, рядом; ей уже не терпится увести ее в комнату — ведь от Аллочки приехала, — как она там, внученька милая, умная головка, — а он все портит, сразу в лоб: «Как Аллочка?» — будто можно вот так у порога все рассказать.
— Ложись, пожалуйста, — уже молит Елена Дмитриевна.
Павел Матвеевич опять жалобно улыбается Юле — вот, мол, видишь, и поговорить уже нельзя; уходит в глубину комнаты. Не заснет теперь, конечно, будет лежать и смотреть в потолок.
Юля сняла свою шубку, шапочку. Какая красивая все-таки женщина! Прекрасно выглядит, а ведь уже тридцать восемь, как Леониду, и двое детей. Вот что значит жить с хорошим мужем, прямо веет от нее здоровьем и радостью, а ведь до чего Леонид ее довел, уезжала изможденная, издерганная… Такую жену потерял, пьяница несчастный, еще повезло, что встретилась Катя, молиться должен на нее, на руках носить, что пошла за ним, — нет, и ее теперь мытарит!
Юля осматривается в гостиной. Елена Дмитриевна грустно говорит:
— Музей, а не квартира. А мы главные экспонаты.
На пианино фотография Леонида и Кати; стоят в обнимку около какого-то водопада, смеются; взгляд Юли скользнул по ней. Когда-то здесь была другая фотография — Леонид и Юля; тоже снялись в обнимку, тоже смеялись. Елена Дмитриевна поспешно усаживает Юлю в кресло, сама закуривает.
— Вы все курите?
— Да, по-прежнему. Видно, уж могила исправит.
— А вы хорошо выглядите…
Елена Дмитриевна машет рукой:
— Не смеши, Юля! Вот ты действительно хорошо выглядишь. Смотреть приятно. А папа сильно изменился?
Сорвалось — «папа», но исправлять уже поздно.
Юля честно признается:
— Очень сильно.
— Да, сдал он…
— А ваш желудок как?
Помнит ведь о чем…
— А ну его! Надоело с ним возиться. Болит и болит. А ты как?
— Спасибо, хорошо.
Это лишь вступление, обе понимают.
— Я слышала, с твоей мамой неладно. Ты из-за этого приехала?
— Да, знаете, она сильно болеет. Я к вам потому и пришла. То есть не совсем потому, — поправляется Юля и краснеет, — я все равно бы зашла. Вы не могли бы маму посмотреть?
— А что с ней? Все то же?
— Да. Но хуже стало.
Елена Дмитриевна на миг задумывается.
— Я, конечно, зайду. Но ты понимаешь, что я мало чем могу помочь.
— Все равно. Мама очень хочет, чтобы вы ее посмотрели.
— Ну, хорошо, — соглашается Елена Дмитриевна. — А ты зачем в Москву ездила?
Юля улыбается.
— На курсы повышения квалификации.
— А-а! Ты по-прежнему завуч?
