Во всем этом никакого смысла, никак не вяжется. И вот теперь, через многие часы после того, как сработала запись, он ничуть не ближе к разрешению своей дилеммы, чем за несколько секунд до конца записи, когда первый страх и благоговение затопили его рассудок.
Так где же выход? Бежать? В другой город-государство, их ведь немало на Земле? Но он припомнил те случаи, когда представители других городов-государств прибывали в Вивальди. Судя по тому, что он слышал и читал, их собственные города имеют те же самые социальные порядки — общественное устройство, основанное на гладиаторских ритуалах вступления в гражданство и на строгой системе классов. Допустим, удерешь отсюда, преодолеешь, рискуя жизнью, немалое расстояние до другого города-государства и обнаружишь, что там ничуть не лучше, чем здесь, если не хуже.
Что же тогда делать?
Гилу нужен был такой человек, с которым можно обсудить ситуацию и услышать разумное мнение. Если бы кто-то подсказал как взглянуть на эту проблему иначе, может, она бы легко решилась. Но он представить себе не мог, кому можно рассказать о своем популярском происхождении, не рискуя оказаться в мусоросжигательной печи. Кому ни расскажи, любой отправит тебя в печь… Кроме Тиши.
На ближайшей видеофонной станции он обратился к справочной службе и нашел адрес ее родителей. На этот раз, окрыленный четкой целью, он шагал с удовольствием. Он думал о Тише, о ее лице, о теле, о том, как она говорит и двигается. Тиша поможет. Она найдет бальзам для его душевного разлада…
Он не мог знать, что образ действий, который сейчас выбрал и который будет выбирать дальше, приведет его прямо к безлицему черному человеку, ожидающему в развалинах…
А когда-то…
Силач, по пятам за которым мчался Дракон, ворвался в лечебную комнату и кинулся к Незабудке. Незабудка… Это имя ей подходило. Правда, многие черты бросались в глаза при взгляде на нее: например, груди (сейчас высокие и набухшие от молока), или красивые, гладкие коричневые ноги, или ступни, крошечные, как у фарфоровых статуэток, — но самое большое впечатление производили две особенности: во-первых, глаза, голубые и зоркие, а во-вторых, тонкие, полупрозрачные перепонки между пальцами, те отметины, которые помешали бы принять ее по ошибке за музыкантскую леди исключительной красоты.
— Я думала, ты не успеешь, — сказала она, протягивая к нему руку.
— Дракон вздумал игры играть — подлое пресмыкающееся!
— С дороги! — рявкнула Воробьиха, прыгая по-птичьи перед лежащей девочкой-женщиной. — Время пришло. Схватки. Боль. Я знаю, когда приходит время.
