И снова нахлынули сновидения…
Где-то в глубине его мозга запись сообщения, имплантированная давным-давно, решила, что нужное число лет уже прошло. Ограничительные химические связи растворились, и запись выплеснула свое сообщение.
ТЫ НЕ ГИЛЬОМ ДЮФЕ ГРИГ. ТЫ — НЕ НАСТОЯЩИЙ СЫН ЯНА СТАМИЦА ГРИГА.
ТЫ — ГИДЕОН, СЫН СИЛАЧА, ПОПУЛЯРА. ТЫ ПОПУЛЯР. ТЫ РОДИЛСЯ НЕМУТИРОВАННЫМ.
ПОПУЛЯР ПО ИМЕНИ ПРЫГУН…
И так далее.
Намного позже он проснулся с криком…
Вторая часть симфонии
РЕШЕНИЕ
А когда-то…
Силач сидел в развалинах западного крыла, бросая камешки в пруд, который прежде был плавательным бассейном; сюда часто ходили люди, нормальные люди, — еще до войны, до музыкантов, четыре сотни лет назад, в двадцать втором столетии, когда отличия от нынешней жизни были многочисленны и дивны.
Округлый камешек запрыгал по воде, ударившись о нее четыре раза.
А теперь лужа эта была голубым глазом в белых мраморных руинах павильона, который когда-то укрывал бассейн. И единственные ее постоянные посетители — несколько желтых и зеленых ящериц. Величественная красота покинула бассейн, когда он стал всего-навсего местом, где летом плодятся комары, в теплое время, когда они могут пробраться через трещины потолка к сырым ямкам среди мусора, во влажной тени.
Следующий камешек коснулся воды три раза и утонул, булькнув…
Силач разглядывал осветительные панели на потолке, горевшие все четыре века после войны, потому что в этом квартале источник энергии не был поврежден. Они продолжали гореть — и, наверное, будут гореть вечно, — давая свет, даже когда здание, освещаемое ими, превратилось в заваленную мусором зону несчастья. Люди умели хорошо строить в те дни, когда наука была не просто волшебством, в которое превратилась сейчас для Силача и его породы. Они строили почти так же хорошо, как музыканты…
Раз, два, три, четыре, пять — бульк…
«Можно ли, положа руку на сердце, уверять, что музыкантов удастся свергнуть? Если мы даже не начинаем понимать, что заставляет функционировать эти светильники или что заставляет до сих пор действующих роботов-докторов лечить болезни… если даже эти вещи для нас тайна за семью печатями, то как же удастся нам постигнуть и опрокинуть могучие Башни музыкантов? Сможем ли мы перевернуть весь мир с помощью одного-единственного мальчика?»
Раз — бульк…
«Да, черт побери, сможем! Прыгун умер не напрасно. Когда мы сможем отправить нашего мальчика в Башни…»
— Вот ты где, — сказал Дракон, высунув голову с редкими чешуйками из-за угла пола разрушенного коридора. — Ты что, прячешься в этом распроклятом месте?
