Кают-компания восторженно загудела.
— Не судите так строго, — мягко сказал Дмитрий Элиасу. — О вкусах ведь не спорят.
Аркадий Степанович не разделял общего восторга. Да и Надежда Светланская в нетерпении вскочила на ноги и взмахивала руками, пытаясь урезонить шумное собрание.
— Жаль, что все это время вы занимались не своим делом, Элиас, — сказал пожилой биолог. — Иначе бы вы знали, что в вашей гипотезе есть как минимум два слабых места.
Аркадий Степанович жестом попросил Надежду сесть на место. Показал ей глазами: знаю. Четверка исследователей насторожилась и приготовилась к отпору, остальные присутствующие недовольно зашептались между собой. Шебунина не смутил звуковой фон в кают-компании. Он принялся безжалостно громить коллег.
— Во-первых, я не обнаружил у ладов ничего похожего на речевой аппарат. Им не только петь, им даже говорить было нечем.
— Воспроизвести звук можно чем угодно, — тут же парировал Рей Дарк.
— Щелканье пальцами и хлопанье в ладоши мелодичными не назовешь.
— Но музыкальные инструменты, такое обилие… — начал было растерявшийся врач.
— Абсурд, — отрезал Шебунин. — Ладам пришлось бы сначала изобрести пресловутые инструменты, а потом начинать вербальное общение. Сами понимаете, насколько это сомнительно.
— Могло быть и по-другому, — сказал Мельников. — Изначально лады общались, к примеру, с помощью пальцев, которых у них достаточно, затем стали изобретать музыкальные инструменты и попутно совершенствовать языковой словарь. А письменность появилась позже… — и тут антрополог осекся. — А ведь вы правы, Аркадий Степанович.
Эстетически прекрасная гипотеза в глазах антрополога безнадежно рассыпалась. Элиас метнул в Дмитрия сердитый взгляд, и молодой коллега почувствовал себя предателем.
— С помощью инструментов общаться неудобно, вы не находите? Хотя дело даже не в этом, — невозмутимо сказал Шебунин и посмотрел на Надежду Светланскую.
— Мы до сих пор не нашли ни одного музыкального инструмента, — сообщила руководитель группы антропологов. — Даже тривиального барабана, и того нет. А вы говорите о несметном множестве.
И тогда Шебунин положил на гипотезу последний могильный камень:
— И, во-вторых! Лады никогда не смогли бы изобрести музыкальный инструмент. У них отсутствуют органы слуха.
Воцарилось молчание. Лингвисты перебирали листы с ладийской вязью, молчали в замешательстве.
— Возможно, они воспринимали звуки кожей, — выдвинул Валерий последний аргумент, остро переживая неудачу.
