Там сыграли весёлую свадьбу, и стала Сусанка королевой.
А Кужейка с той поры совсем покой потерял, сна и аппетита лишился. Похудел, поседел, хозяйство забросил, любимого пса разлюбил. Днём и ночью мешок с золотой соломой ему мерещится.
После каждой лунной ночи ползает он по росистой траве, водяного царя ищет. И вот однажды, когда он так ползал на четвереньках по мокрому лугу, послышался из-под лопуха жалобный писк. Заглянул он под лопух, а там безобразная жаба сидит, плачет, лапками слёзы утирает.
— Отнеси меня, пожалуйста, к речке! Я — водяной царь, — говорит она сквозь слёзы.
«Тьфу, какая противная жаба!» — содрогнулся от отвращения Кужейка. И, чтобы не дотрагиваться рукой, взял её брезгливо носовым платком и понёс к реке. Вышел на берег и как швырнёт в реку. Жаба бултых в воду и в царя превратилась: в золотой короне, в пурпурной мантии, с золотым скипетром в руках, в златотканых туфлях.
Вода взбаламутилась, забурлила, забулькала — это ликовали подданные водяного царя, что вернулся он цел и невредим в своё речное государство.
Водяной царь корону снимает, величаво Кужейке кланяется и говорит:
— Ты меня от смерти спас, говори, чем тебя наградить?
— О всемогущий водяной царь, награди меня, как Сусанну.
— Ну что ж! Это можно, — сказал царь и скрылся под водой, а за ним поспешили водяные, водяницы и водянята — их ребята.
Пришёл Кужейка домой, мешок до отказа соломой набил, на сундук с талерами взгромоздил и лёг спать. Но не спится скряге, золото ему мерещится. Наконец заснул, а когда проснулся, солнце уже взошло. Первым делом пощупал он мешок, внутрь заглянул, а там как была солома, так и есть. Никакого золота и в помине нет!
Опечалился Кужейка, и, чтобы потешить своё сердце — верней, не сердце, а кочерыжку, которая была у него в груди, — так вот, чтобы потешить кочерыжку, решил он талерами полюбоваться. Открыл сундук — и так и сел на пол! Чуть богу душу не отдал. Сундук-то вместо золотых монет трухой доверху набит.
Так лишился своего богатства жадный Кужейка.
Густав Морцинек
Как ленивый шахтёр с Хозяином торговался
Жил-был шахтёр, по имени Ферда, по фамилии Маслок, по прозванию Лежебока. Был он лентяй из лентяев и больше всего на свете любил на боку полёживать, а работать страсть как не любил.
— Лошади и те от работы околевают, — повторял он то и дело.
Бился с ним штейгер, бились шахтёры. Ведь из-за этого лентяя они меньше денег зарабатывали. Но всё напрасно. Шахтёры в забой, уголь добывать, а он — в заброшенную штольню. Тепло ему там, уютно, и никто его не видит. Вот растянется он на досках, под голову свёрнутый пиджак положит и дрыхнет. А выспится, из своей норы вылезет и в забой идёт, где шахтёры до седьмого пота трудятся.
