), и делались всё больше. Регина зажмурилась, вслепую отмахнулась ножиком – и Ужас накрыл ее ледяной горой.
…на холодном блестящем столе. Над столом – древний доктор с ножиком. Ножик большущий, а белый халат – в красных пятнах. «Я здоровая! Не надо меня резать!» – но голоса нет, и даже дышать плохо получается. Слезть со стола? Руки привязаны. Ноги привязаны. Доктор улыбается всё шире и шире. Зубы у него острые, как у акулы, и в три ряда. Во второй руке доктор держит огромную вилку. Он не собирается лечить! Он хочет есть!
Острие коснулось живота. Регина завизжала…
– Замолчи сейчас же!
Голос у мамы резкий и злой.
– Ты плохая девочка! Ты мешаешь мне работать. Ты мешаешь папе спать. Ты не учишься и не слушаешься. Нам такая девочка не нужна! Мы от тебя отказываемся. А вместо тебя возьмем Труди Шпильман – она хорошая.
Одна-одинешенька. И дверь захлопнулась. Надо прижать ладошку к идентификатору! Нет, хитрая дверь не открывается.
– Это я, Регина! Пустите меня домой!
– В доступе отказано, – ядовитым голосом Труди отвечает информателла. – Ты здесь больше не живешь, плохая девочка. Уходи! Или я вызову полицию…
Вой сирен. Приближается. Сейчас полицейские арестуют плохую девочку и посадят в тюрьму…
…со всех сторон к кораблю летели злые флуктуации. Папа палил в них из плазматора, но это не помогало. Флуктуаций было очень много. Они обсели корабль, как осы – сладкую булку, и принялись его грызть. В боку «Громобоя» открылась рваная дыра, через нее в рубку просунулись щупальца и утащили папу. Регина уцепилась за папину ногу. Ее тоже выволокло наружу, прямо в черный-пречерный космос, где не было ни одной, даже самой завалящей звездочки…
В красный сенсор коммуникатора Линда попала лишь с третьего раза. Руки девочки отчаянно дрожали.
– Помогите! Скорее! Дядя Фердинанд! Мы здесь, у пруда!..
Жену капитан ван Фрассен нашел возле 4-го корпуса. Здесь размещались кафедры двух факультетов: иерологии, науки о социальной иерархии, и этнодицеи – науки о правах народов. Символично, подумал капитан, вспомнив разговор с охранником. Дважды символично, если приплюсовать еще и разговор с адмиралом. Ладно, отложим символы до лучших времен. Он шагнул вперед, вынимая из-за спины букет астр, приготовленный заранее…
…и задохнулся от горькой нежности.
Полчаса назад начался дождь. Анна-Мария, раскрыв силовой зонтик, стояла возле клумбы с ноготками, шалфеем и махровым гравилатом. Флюоресцирующий купол работал в «поясном» режиме. К ногам графини подтекали робкие струйки, облизывая каблучки туфель. Клумба напоминала тлеющее пепелище, оставшееся на месте родного дома: Анна-Мария ван Фрассен – погорелицу, которой негде укрыться от ливня.
