эту роль, постепенно урезая политические права, предоставляемые русскому крестьянству, позволил бы ему более непосредственно опереться на международный пролетариат и осуществить таким образом диктатуру пролетариата в чистом виде.
В самом деле, нужно отметить, что большевики никогда не изображали состав Советов как "идеальный" и неизменный. Наоборот, они всегда настаивали на его случайном и переходном характере. Так, например, Троцкий объясняет в своей работе "Терроризм и коммунизм", что социальная база Советов - корпорация, действующая как Коммуна, а не как "рабочий парламент", не могла быть раз и навсегда разграниченной, но всегда зависела от хода классовой борьбы; потому что целые социальные слои, в зависимости от позиции, которую они занимали в этой борьбе, были допущены к участию в работе Советов или, наоборот, насильственно изгнаны оттуда. Все это далеко не только от буржуазной демократии или демократии вообще, но и от формальных схем «рабочей демократии», которая никогда не может автоматически гарантировать путь революционных преобразований. Тот факт, что сам Троцкий впоследствии искал в этой формальной советской демократии гарантию против сталинизма, доказывает только то, что никто полностью не застрахован от политического давления контрреволюции.
Обратимся еще к одному характерному примеру, показывающему метод законотворчества большевиков. Коммунисты ведут дело к упразднению семьи, к ликвидации домашней экономики, взятию на себя обществом всех забот по удовлетворению материальных и духовных потребностей детей. Очевидно, что это было неосуществимо в России 1920 года. Не имея материальных возможностей растворить семейную экономику в системе общественного производства, большевики не смогли упразднить институт семьи; будучи не в состоянии силами общества заняться воспитанием всех детей,им пришлось возложить эту задачу на их родителей. Однако они устранили всю метафизику из понятия «семья - основа общества», они свели бракосочетание и развод к простой административной процедуре регистрации и заявили, что по мере возможности эти процедуры будут устранены. Они также пошли настолько далеко, насколько было возможно по пути освобождения женщины, реализовав ее полное юридическое равенство с мужчиной, разрешив аборты и т.д., не скрывая, что реальная эмансипация это не вопрос права, но вопрос полного переворота в общественных отношениях, не пытаясь чисто русские реалии выдать за образцы социализма.
