Когда кортеж вступил на широкую лестницу перед дверями, Крисп покрепче ухватил Дару за руку. Он не хотел, чтобы она упала, тем более теперь, когда она носит ребенка. Позади слуги швыряли в толпу последние монеты из пустеющих мешков.
Гнатий поклонился Криспу, когда тот достиг верхней ступени, но ниц падать не стал — храмы все же были его вотчиной. Крисп поклонился в ответ, но не так низко, показывая, что верховная власть принадлежит ему и здесь.
— Позвольте мне проводить вас в храм, ваше величество, — произнес Гнатий. Его помощники уже повернулись, чтобы войти в притвор. Последний раз Крисп был там, когда Барсим переодевал его в императорское облачение.
— Подождите минуту, — приказал он, поднимая руку.
Гнатий замер и обернулся, чуть нахмурившись.
— Что-то не так?
— Нет-нет. Но, прежде чем начать, я хотел бы произнести речь перед народом.
Патриарх нахмурился еще сильнее.
— Это ведь не входит в церемонию, разве не так, ваше величество?
— Правда? Когда ты заставил меня говорить на коронации, тебя это не остановило. — Крисп не повышал тона, но глаза его определенно метали молнии. Патриарх тогда пытался уничтожить его, выставить заикой в глазах горожан, самой привередливой и капризной публики в мире.
Теперь Гнатию оставалось только покорно склонить голову.
— Желание Автократора — закон, — пробормотал он.
Крисп глянул с высоты на забитую народом площадь и воздел руки.
— Народ Видесса! — воскликнул он. — Народ Видесса!
Мало-помалу наступила тишина. Крисп подождал, пока можно будет говорить, не слишком напрягаясь.
— Народ видесский, сегодня дважды счастливый день. Не только я сочетаюсь сегодня браком…
Остаток фразы заглушили крики и хлопанье в ладоши. Крисп, улыбаясь, пережидал взрыв восторга. Когда стало потише, он продолжил:
— Но, кроме того, сегодня я могу назвать вам имя нашего нового севаста.
Толпа молчала, но тишина над площадью стала вдруг напряженной, предгрозовой. Новый главный министр — не повод для шуток, особенно когда император молод и бездетен.
— Я провозглашаю севастом, — бросил Крисп в это молчаливое ожидание, — своего побратима, благородного Мавра.
— Да будет милосердно его высочество! — в один голос крикнула толпа.
Крисп моргнул; он и не подозревал, что в честь провозглашения нового севаста существует особый возглас. Ему начало казаться, что в видесском церемониале для всего существуют особые возгласы.
Мавр, широко ухмыляясь, помахал толпе.
— Скажи что-нибудь, — толкнул его локтем Крисп.
