Его разрыв с бюрократией — это пример одного из самых памятных разрывов человека с современным миром. Разрыв радикальный, но бескровный, поскольку протекает в идиллической атмосфере этого странного романтического произведения в стиле бидермейер.
Оскверненный мир замка и деревни
Макс Вебер стал первым из социологов, для которых «капитализм и современное общество в целом» характеризуются прежде всего «рационализацией бюрократии». Социалистическую революцию (которая в ту эпоху была лишь в самом зародыше) он не считал ни опасной, ни спасительной, она представлялась ему просто-напросто бесполезной, неспособной решить главную задачу современности, а именно «бюрократизацию» (Burokratisierung) общественной жизни, которая, по его мнению, сделается неизбежной независимо от системы собственности на средства производства.
Вебер высказывает свои идеи о бюрократии между 1905 годом и 1920 годом — годом его смерти. У меня имеется сильное искушение заметить, что некий романист, в данном случае Адальберт Штифтер, сознавал огромное значение бюрократии за пятьдесят лет до великого социолога. Но я не позволяю себе вмешиваться в спор между искусством и наукой о приоритетности этого открытия, поскольку у них были разные цели. Вебер сделал социологический, исторический, политический анализ феномена бюрократии. Штифтер задавал себе другой вопрос что это означает in concrete для человека — жить в обюрокраченном мире? Как изменилось при этом его существование?
Через каких-нибудь шестьдесят лет после «Бабьего лета» Кафка, еще один житель Центральной Европы, написал «Замок». Для Штифтера мир замка и деревни представлял собой оазис, куда старый Ризах бежал, пытаясь уклониться от карьеры крупного чиновника, чтобы наконец жить счастливо со своими соседями, животными, деревьями, со всеми «вещами, такими, каковы они есть». Этот мир, в котором разворачивается действие и других произведений Штифтера (и его учеников), стал для Центральной Европы символом идиллической и идеальной жизни. Этот самый мир, усадьбу с мирной деревушкой, Кафка, читатель Штифтера, застроил конторами, заселил армией бюрократов, завалил папками с бумагами! Он жестоко оскверняет священный символ антибюрократической идиллии, навязывая ей совершенно противоположное значение: тотальную победу тотальной бюрократии.
Экзистенциальный смысл обюрокраченного мира
Давно уже стал невозможен бунт какого-нибудь Ризаха, порывающего с жизнью чиновника. Бюрократия отныне вездесуща, от нее не скроешься нигде; нигде не найдешь «дом роз», чтобы поселиться там в тесном контакте с «вещами, таковыми, как они есть». Из мира Штифтера мы безвозвратно перешли в мир Кафки.
