Прислоненная к стене желеобразная складчатая туша с трудом шевельнула короткими заплывшими пальцами и потянула из сальных дряблых складок шеи показавшийся крошечным датчик.
Посмотри, мальчик! Нэнси отвоевала у жизни еще парочку часов! — жидкое тесто ее лица всколыхнулось, и откуда-то изнутри послышалось рваное бульканье, должное означать смех, — а когда Нэнси выбьет из воды парочку лишних лет, она похудеет и пригласит к себе такого красивенького мальчика, правда, Арин?
Арин улыбнулся:
Правда, Нэнси… — он помолчал немного, продолжил. — Нэнси, ты еще можешь ходить?
Нет, сладенький мой, я не хожу, но воду мне приносит сюда Джо, он за мной ухаживает, подлец… Но я неприступна, сладенький мой, я берегу себя для тебя, — жирная туша вновь дрогнула и вновь раздалось горловое бульканье, от которого побежала по рыхлой коже заплывшей шеи мерзкая дрожь. — Ты же красивенький, как картинка, а с Джо слезает мясо… я не хочу такого. Я хочу такого вот маленького мальчика.
Арин оглянулся:
У вас есть обезболивающие?
Нет… А зачем? Больно только сначала, а потом в голове что-то отмирает, и уже ничего не чувствуешь. Представляешь, этот похабник пришел ко мне с водой, наклонился поставить бидон — я-то знаю, что он хотел просто заглянуть мне под юбку… наклонился, а у него с плеча оторвался кусок мяса и шлепнулся в воду. Мы так смеялись… Иди сюда, миленький, поцелуй Нэнси…
Нэнси, мне пора, — мягко ответил Арин, встречаясь взглядом с затерявшейся в толпе девушкой с ребенком на руках.
Я обязательно стану прежней, миленький! — пробулькала ему вслед Нэнси, тяжело дыша, пытаясь перевалиться набок, — я стану прежней, когда получу свои парочку лет… И мы повеселимся. Повеселимся…
Арин пошел дальше, переступая через грязные шевелящиеся тела, останавливаясь взглядом на тех, кого не замечал раньше, но вид которых теперь приковывал внимание — распухшие бородавчатые шишки вместо лиц, проглядывающие сквозь кожу уродливые костные наросты, разросшиеся наподобие кораллов, размякшие в пластилин конечности, растекшиеся в жижу нелепые головы с выпученными шарами мутных глаз.
Братство Воды. Те, кто с помощью отходов от фабрики кеторазамина, продляют себе жизнь, бывает, на несколько месяцев, самое большее — на год, те, кто готов остаться изувеченной химией мятой куклой, лишь бы удержать в себе человеческое сознание, человеческую мысль как можно дольше.
За этой залой, вверх по широкой щербатой лестнице, открывался следующий коридор, полностью погруженный во тьму. Арин сошел со ступеней, взялся рукой за рукояти стилетов, шагнул в темноту, услышав слева чье-то прерывистое, горячее дыхание, отшатнулся и наткнулся спиной на что-то большое и теплое.
