Сейчас вновь всплыли отголоски испытанного тогда страха.
Тори, словно почувствовав это, закрыл программу, и монитор привычно засветился уютным синим светом.
Скай, — тихо сказал он. — Выполни одну мою просьбу.
До следующего утра, до указанного заказчиком часа еще оставалось время, поэтому Скай, выслушав его, кивнул. Можно. Это можно сделать. Сумасшедшая прихоть сумасшедшего мальчишки, обреченного на смерть.
В машине Тори прислонился лбом к окну и сжался в комок, его губы припухли, растрескались, густые болезненные тени легли у уголков потускневших глаз, от теплого, еле различимого дыхания на стекло ложилась прозрачная дымка.
Скай старался не смотреть на него, внимательно следя за дорогой.
Тяжело. Я никогда не поддавался противоречивым чувствам, я всегда знал, что делаю и чем мне придется за это расплатиться. Как же они похожи. Питомцы. Яркий, дерзкий Арин, резкие движения, зажившие шрамы на гладкой коже. Беззащитный, белокожий Тори, открытая рана, горячий пульс рваных тканей под металлическими клепками. Разные? Нет, одно и то же. Одно и то же — жертвы самих себя, сломанные игрушки, пиратская версия жизни, списанная с лицензионных дисков, демо-версия.
Поиграй в него. Научить? Затяни на нем ошейник, вот так, правильно… Выбирай режим. Не бойся, им легко пользоваться, стоит только начать. Попробуй. Вот так.
Выбираем — "любовь". Видишь, любит. Ладно, разбирайся, потом вернешь. Но учти, если что-то пойдет не так — можешь просто выкинуть диск, это демо-версия, всякое может случиться. Просто выброси его.
Скай, не глядя, взял с приборной доски зажигалку, закурил.
Впереди уже наметились туманные вышки аэродромов, укрытых тяжелым сырым туманом.
Тори, эксперимент, который над тобой провели — он оказался удачным?
Тори долго молчал, потом ответил вполголоса:
Нет. Ни один из этих экспериментов удачным не был, и я не исключение. Поэтому, то, о чем ты сейчас подумал — бессмысленно.
Скай остановил машину, открыл дверцу, вышел наружу. Ветер выл над бетонным крошевом взлетно-посадочных полос, вдали тускло горел единственный уцелевший маяк, кладя жирные желтые пятна на сизую мглу.
Тори стал рядом с ним:
Свобода.
Свобода. Грязная пустота проклятой ночи — свобода.
Визг проржавленных балок, гулкое эхо, хруст разбитого стекла. Тори вдруг взялся теплой ладонью за руку Ская, медленно, держась крепко, опустился на колени.
Ветер взметнул рассыпавшиеся по его щекам волосы, скрыл затуманившийся слезами обреченный взгляд.
