— Я больше не могу, это даже не изверги!
— Нет плохих учеников, есть плохие педагоги!
— Знаете, я бы в них, как в немцев — из гранаты!
— Неплохо сказано — из гранаты…
— А ведь мы с вами, товарищи, призваны, я подчеркиваю, призваны воспитать учеников в духе…
— Нет, это уже не люди!
— А Макаренко? Ему было ку-у-уда трудней!
— Нет, я не могу! Я вхожу в класс и уже плачу! И, знаете, они… мне больно делают…
— И это бесстыдство!
— Сталин, Киров, Жданов в своей известной работе…
— Я понимаю — дореволюционная педагогика плоха! Но раньше были розги!
— Розги лечат мозги…
— Не могу, не могу, не могу! Вот сейчас кончится перемена… не могу, не пойду, дайте закурить… не могу, не настаивайте, я вам даже намекнуть не берусь, ч т о они хотели, чтобы я увидела…
— Га-аа-а… Увидели, не умерли же… Ладно, звонок! Пошли…
— Не могу, не хочу, не буду!..
— Слушайте, перестаньте рыдать, вы же, как вы говорите, не институтка! Еще в учительской истерик не хватало! Возьмите себя…
Слышится подавленный всхлип. Кто-то пьет спасительную воду.
…Существует такое повальное весеннее увлечение — «отмеряла». В наших местах употреблялось три способа перепрыгивания через человека. Самый старинный, почтенный и веселый — чехарда. Забава почти чеховская. Папа, мама, мальчики в гольфах, гости в чесучовых костюмах ловко скачут друг через друга по дорожке, ведущей из вишневого, скажем, сада к вешним, скажем, водам. Или к расстеленной на траве скатерти. Скачут и дурачатся. Луг. Пчелы гудят. Бабочки болтаются в воздухе. Всё в пыльце. Улыбка на лице. Барышня в чепце. Слезинка на конце… ресницы. От смеха! От счастливого смеха…
Такова чехарда. Однако в другом пейзаже она бессмысленна — упрешься не в вешние воды, а в забор или, если на школьном дворе играть, в угольную кучу. И откуда — барышни, чепцы, вдовцы, отцы и дети? Нету этого ничего. Характер игры пропадает. А если так, чего тогда говорить?
Вторая разновидность перепрыгивания — «козел». В этом случае кто-то, согнувшись и уперев руки в колени, встает к остальным боком: он «водит» и вправе, стоя высоко, подкидывать перепрыгивающих, каковые, касаясь его спины руками, проделывают разные обязательные сложности. «Баранки козлу» — это утыкают в склоненного кулаки, «вилки козлу» — это растопыренные пальцы, «пришпорить козла» — стукнуть его в прыжке каблуком по заду. Или ниже зада, что больнее. Но тогда можно и другой ногой по голове, хотя в таком случае может возникнуть свара: «козел» запротестует, приятность развлечения нарушится и недолго самому стать «козлом». Поэтому главное — чистота выполнения. Есть еще «ложки козлу», есть фигура «огулять козла» — она полупристойная, и, надо думать, учительница физкультуры Валентина Кирилловна, совсем молоденькая женщина, поэтому в «козла» не играет, хотя не в пример чинной чехарде «козел» — игра демократическая, общедоступная и легко осуществимая, как на школьном дворе, так и на близлежащих тротуарах. Возможное же в ней мелкое изуверство столь незначительно, что сродни, скажем, случайному попаданию гуттаперчевым мячиком, пущенным Соней в Наташу Ростову, хотя в их время гуттаперчевых мячиков не было, и сказал я это к примеру.
