— Они кастрировали его.
— Да, сэр, отрезали ему член. И сунули в рот.
— Это что, было частью какого-нибудь ритуала?
— Да, сэр. Типа тех шаманских штучек, о которых читаешь время от времени.
— Продолжайте, пожалуйста.
— Ну, потом они все прикидывали, что делать дальше, а потом Одинокий Волк достает из кармана пистолет и стреляет ему в голову…
— В человека, который, судя по тому, что вы рассказывали, был уже мертв.
— Мертв, и думать нечего! Ну, он выстрелил несколько раз ему в голову, тогда кто-то из остальных спрашивает, зачем он это делает, а он отвечает: чтобы представить дело так, что сначала его застрелили, а уж потом пырнули ножом. Тогда, мол, полицейские решат, что банды сводили между собой счеты, и дело пойдет по ложному следу.
— Это сказал тот, кто назвался Одиноким Волком?
— Да, сэр.
— Продолжайте, пожалуйста.
— Ну, потом они бросили труп в кусты под обрывом, посадили меня в машину и отвезли обратно в мотель.
— И отпустили?
— Да, сэр. Сначала они хотели меня убить, чтобы я ничего не рассказала полиции, но я обещала, что буду молчать; о'кей, говорит тогда Одинокий Волн, убивать ее не будем. Ты же ничего не скажешь, правда? Ну вот. Он же знал, что иначе я умру со страха, и тогда они вернутся и в самом деле меня прикончат. Ну, вместо этого они меня просто трахнули…
— Все четверо?
— Да, сэр.
— Продолжайте.
— А потом сели на мотоциклы и укатили. Вот и все. Больше ничего не было.
— Чушь собачья! — с вызовом говорит мне Одинокий Волк. — Знаешь, почему?
— Пожалуй, я бы не прочь узнать. — Я же не знаю пока всех деталей, мне еще предстоит попотеть по мере того, как в ходе расследования будут всплывать все новые и новые подробности, уж Робертсон постарается обтяпать все так, чтобы комар носа не подточил. Что ж, теперь я знаю, как обстоят дела, и с учетом этого решу, как себя вести. А пока мне в установленном порядке сообщили, что сегодня во второй половине дня большое жюри, взяв за основу одни лишь показания Риты Гомес, которая, к моему огорчению и вящему замешательству, исчезла так же внезапно, как и появилась, возбудило в открытом судебном заседании дело по обвинению в убийстве против всех четырех моих клиентов. Теоретически это означает все, что угодно, — от убийства при отягчающих обстоятельствах до непредумышленного убийства. Робертсон собрался выбиться в большие начальники, и отступится он лишь в том случае, если его карта будет бита. Штат жаждет смерти моих подопечных.
— Если бы мы прикончили этого типа, а она все видела, то убрали бы заодно и ее тоже! Это уж точно!
