Обедали поздно. За обедом Зеленев пил пиво. Дал и Ване. Ваня пил, как взрослый. Отец спросил:
— Ты, Ванька, для чего связался с этим дохлым чистоплюйчиком?
— Что ж такое! — грубо ответил Ваня, — уж и знакомиться нельзя. Новости какие!
Ванина грубость нисколько не смутила ни отца, ни мать. Они ее даже не заметили. Привыкли. Да и сами были грубы.
— Жалоб не оберешься, — объяснил отец. — Чего ему папиросы даешь? Его мать жалуется. Да и мне, брат, накладно: на всех здешних мальчишек папирос не накупишься.
— И он совсем не дохлый, — сказал Ваня, — так только, что манеженный. А выходить он много места может, ничего. И главное, что мне в нем нравится, что он послушный.
— Ты-то у меня боец, — с гордостью сказал отец. — Так и надо, брат, — всегда старайся верх забрать. Люди, брат, большие скоты, — говорил со странным самодовольством Зеленев. — С ними нечего церемониться. Там все эти миндальности если разводить, — загрызут живым манером.
— Само собой, — сказала мать.
— Кто сильнее, тот и прав, — продолжал отец наставительно. — Борьба за существование. Это, скажу тебе, брат, великий закон.
Зеленев закурил и для чего-то подмигнул Ване. Так, по привычке.
Он не думал в это время ничего такого, что вызывало бы надобность в таком подмигиванье. Ваня попросил:
— Дай папироску.
Отец дал. Ваня закурил с тем же спокойно-важным выражением, с каким он незадолго пил пиво. Мать сердито заворчала:
— Ну, оба задымили.
— Пойдем, брат, в садик, — сказал отец.
Ночью Коля не скоро заснул. Странные волнения томили его. Он вспомнил, что рассказал ему Ваня о своих мечтах, — и Ванины мечты соблазнили его помечтать о том же. Как это может быть?..
Утром Коля попросил у мамочки позволения ничего не есть сегодня. Сначала мамочка обеспокоилась.
— Что у тебя болит? — спросила она.
Но потом, когда узнала, что ничего не болит, что Коля только хочет поголодать, мамочка рассердилась и не позволила.
— Ванькины затеи, — сказала она. — Уж от этого сорванца добра не ждать.
Коля признался, что они с Ваней условились сегодня целый день не есть ничего.
— Как же вдруг я наемся, а он голодный, — смущенно говорил Коля. Но мама решительно сказала:
— И думать не смей.
Коля был очень смущен. Попытался все-таки не есть, но мамочка так строго приказала, что поневоле пришлось послушаться. Коля ел, как виноватый. Мамочка и хмурилась, и улыбалась.
А Ваня точно голодал весь день. Мать сказала ему спокойно:
— Не хочешь жрать, и не жри. Поголодаешь, — не сдохнешь. А и сдох бы, — не убыток.
