Но другим достучаться удавалось. И это было удивительно. И вот для нее-то – для этой удивительности – и делался заброд.
Хотя, конечно, можно было кой-чего найти. Например, Товарищ Майор нашел насос. А Еремей Панёва однажды приволок две серебряные братины, бердыш и отрез габардина.
Но удивительность настоящая заключалась в том, чтоб вот так: идти-идти и – пропасть. А потом – раз! – и выйти. К окошечку. Черт его знает, откуда тут окошечко. А вот окошечко… А за ним – пейзаж и всяко такое… (Это под землей-то, х-эх!) Или – в боковик: пролез, побрел по ручью, а тот – шасть – и под стену. Куда? Ну, поднырнул, вынырнул – тьма. Грот. Озеро. Что-то плещется. Жуть… Нырнул вдругорядь, нащупал – и вот он я, выковыривайте у мамочки из попочки! Мало не дома, ага. А вон она и пальмочка проглянулась, вон она, родимая… Нечто не жизнь, чтоб я сдох! У-ди-вительность, право, слово. Как есть – удивительность!..
И добром помянутая пальма-пальмочка была ее составной частью. Почему большинство ходов сходилось сюда – "Хрен его знает, товарищ майор!" – отвечал Товарищ Майор, при помощи пальца и насоса пуская длительный писк. Тем не менее так оно и было. И те из телогрейцев, что не имели свободного времени сделать заброд, торчали тут, возле кадки, под прожекторами, находя удивительность в ожидании, кого откуда принесет.
Были даже специальные табуретки.
Именно поэтому высокий гость, прибывший в ДОМОУПРАВЛЕНИЕ был обнаружен вдруг и именно здесь.
Поднялся гвалт.
Пока один из вестовых пограничным голосом рассказывал гостю, что он есть Степан Коренников, который здесь служить, а откуда есть прибывать геноссе, четверо с факелами – крича по сторонам и распихивая любопытствующих – во всю мочь искали инженера Курчиладзе, который, как выяснилось поздней, давно бегал вслед и ревел: "Кто?"
– Да х-х-х… да шут его знает, кто,– доложил Товарищ Майор.– Не говорит. Приехал и все.
– А чего?
– О! Дак – в чалме!
– Грек, что ли? – насупился инженер. Он страшно не хотел, чтоб высоким гостем оказался грек Дефлоракис, заблудившийся в прошлый визит и чуть не испортивший нам отношения с Грецией.– Грек? – Греции было сообщено, что, мол, проводили, ищите у себя, и теперешний был нужен, как флюс.– Ну?
– Не,– усомнился Товарищ Майор,– навряд ли чтобы грек. С лица будет попоганей. Надо быть – ефиёп. Опять же – к пальме жмется…
Повеселев, Курчиладзе велел тушить огни и, высунувшись из-за угла, неофициально рассмотрел высокого гостя сам – с белой чалмы до ног – цыкая на задних и несколько раз за это время показав кулак Степану Коренникову, который уже вовсю клял гостя "бусурманом" и, замахиваясь прикладом, требовал сесть на табурет.
