.
Беатрис легко шла в ногу с Кристофером в сторону леса. Его бесило, что кто-то другой держит поводок Альберта. Уверенность девушки в себе раздражала, как камушек, попавший в ботинок. И всё же, когда она была рядом, невозможно было отстраниться от происходящего вокруг. У неё был талант связывать его с настоящим.
Он не мог не смотреть, как двигаются её ноги и бёдра, обтянутые бриджами. О чём только думает её семья, позволяя так одеваться? Даже в домашней обстановке это неприемлемо.
Горькая усмешка тронула его губы, когда он подумал, что у него и Беатрис Хатауэй есть, по крайней мере, что-то общее — они не соответствуют остальному миру.
Он хотел отличаться от других. До войны это было так легко. Он всегда знал, что сказать и сделать. Теперь же перспектива снова войти в приличное общество напоминала скорее игру, правила которой он позабыл.
— Вы скоро подадите в отставку? — спросила Беатрис.
Кристофер кивнул:
— Я уезжаю в Лондон через несколько дней, чтобы всё подготовить.
— О, — голос Беатрис звучал заметно более подавленно, когда она произносила: — Полагаю, вы навестите Пруденс.
Кристофер издал неопределённый звук. В кармане сюртука лежало измятое письмо, которое он всегда носил при себе.
«Я не та, за кого вы меня принимаете…
Возвращайтесь, пожалуйста, возвращайтесь и отыщите меня.»
Да, он отыщет и узнает, почему она написала эти запавшие ему в память слова. А затем он женится на ней.
— Теперь, когда не стало вашего брата, — сказала Беатрис, — вам придётся научиться управлять Ривертоном.
— Помимо всего прочего, — резко бросил он.
— Ривертону принадлежит большая часть Арденнского леса[26].
— Мне это известно, — спокойно заметил Кристофер.
Она, казалось, не заметила сарказма.
— Некоторые помещики вырубают чересчур много деревьев, чтобы поставлять древесину местному производству. Надеюсь, вы не станете так поступать.
Кристофер промолчал, надеясь, что продолжения разговора не последует.
— Вы хотите унаследовать Ривертон? — Вопрос его озадачил.
— Не имеет значения, хочу я или нет. Я следующий в роду и сделаю, что потребуется.
— Но это важно, — настаивала Беатрис, — поэтому я и спросила.
— Ответ — нет, — произнёс Кристофер, теряя терпение, — не хочу. Всегда предполагалось, что эта участь уготована Джону. Я чувствую себя проклятым самозванцем, пытающимся занять его место.
Если бы речь шла о другом человеке, подобный взрыв эмоций положил бы конец вопросам. Но Беатрис не отступила.
— Что бы вы делали, если бы он был жив? Всё равно подали бы в отставку?
