Первым делом, Главком П. Ф. Жигарев вызвал к себе двух старших военных представителей на заводе 156 и в ЦАГИ, меня и Соловьева, было проведено совещание с нашим участием. Докладывал генерал Заикин, который утверждал, что моторама была непрочная и разрушилась в полете. Военпред ЦАГИ недосмотрел, а военпред завода N9 156 не настоял перед Туполевым, чтобы моторама соответствовала нагрузкам от мощнейшего двигателя 2ТВ-2Ф. Гнев Главкома первым обрушился на Соловьева. Основная претензия, что он подписал Акт по статиспытаниям негодной моторамы. У Соловьева сдали нервы, он, защищаясь, начал кричать в присутствии генералов. Добивать Соловьева помогал Заикин. Кроме Заикина и Главкома все генералы молчали. Затем взялись за меня. Основная моя вина в том, что я «сработался» с Туполевым и, не выставляя требований Главному конструктору самолета, стал его «придатком». Я возразил, говоря что всегда выдвигал перед Туполевым требования, связанные с интересами ВВС, и что это могут подтвердить генералы Руденко, Пономарев, Кувенев – им известна масса примеров тому.. Все генералы, так еще совсем недавно дружелюбно относившиеся ко мне, сидели «как в рот воды набравши» и, судя по всему, смотрели на меня как на кандидата на эшафот. Главком впился глазами в своего заместителя генерала Кувенева, буквально сверля его глазами, и тот заговорил (лучше бы молчал):
– В работе Агавельяна были значительные недочеты, как, например, на 16-м полете «95-1» все 32 лопасти восьми винтов разрегулировались и встали в различное положение шага. Летчику удалось посадить самолет. Причина разрегулирования винтов была изучена в ЦАГИ, а товарищ Агавельян не удосужился мне доложить об этом…
Я был удивлен таким высказыванием и возразил, что все это неправда и, что я докладывал Кувеневу о выводах ЦАГИ и о доработках, сделанных ОКБ на самолете. Кувенев продолжал настаивать на своем, и что причины катастрофы кроются в недрах того полета. Главком молчал.
Терять было нечего и я, невозмутимо посмотрев в глаза Главкома, сказал: «Товарищ Главнокомандующий! Я прошу Вас дать указание дежурному по управлению взять из сейфа в 14-м доме рабочую тетрадь товарища Кувенева за № 1814 и принести нарочным сюда на заседание». Было 2 или 3 часа ночи, тетрадь доставили Главкому. Он взял ее и, не открывая, весьма уважительно передал в мои руки. Я ее открыл, на 5-6 страницах, там был материал по 16-му полету с графиками и с эскизами деталей, выполненными моей рукой. Главком взял тетрадь, медленно перелистал и нежно передал в руки Кувенева. Лица Пономарева и Руденко просветились, видно у них появилась мысль, что нашелся хоть один виноватый генерал в дополнение к двум подполковникам.
