«А ведь он и вправду уверен, что оказал мне великую милость», – подумал Конан.
Тяжелый кошель, брошенный рукой герцога, полетел в киммерийца. Не встретив подставленной ладони, мешочек утонул в густой траве.
– Что сказал прорицатель? – спросил северянин.
– Глупый варвар, – с презрением процедил герцог. – Даже монеты поймать не смог. Откуда только у тебя руки растут, оглобля? Небось, отморозил, когда нерпу ловил в проруби.
Он шагнул назад, явно намереваясь забрать свое предложение.
Поднимать кошель Альдо не собирался. Заботиться о деньгах – слишком мелочно для аристократа. Даже нищий дворянин вряд ли бы нагнулся – по крайней мере, при смердах.
Взгляд, брошенный на ребенка, заставил герцога остановился.
– Оракул сказал, лишь ты можешь спасти моего сына, – пробормотал он. – Но что может знать безумец? Его мозги, наверно, давно превратились в пюре из шпината. А если так, пророчество не имеет силы…
Люди охотно верят в добрые предсказания, и питаются обмануть злые. Герцог Альдо тщетно пытался убедить себя в том, что не верит в предсказание. Но вера часто ходит на лезвии ножа, танцуя со страхом – не давая человеку ни полностью отдаться своим фантазиям, ни отречься от них.
– В любом случае, провожатый нам не помешает, – произнес герцог с важностью, и разве что не хватало рядом писца, который увековечил бы его слова на пергаменте и скрепил печатью. – Поднимай золото, непутевый варвар. До аббатства Монлюссон еще день пути.
Он развернулся и потрусил по узкой тропе. Сзади герцог напоминал упитанного ослика, поднявшегося на дыбы за морковкой. Опытный кавалерист, он давно отвык ходить пешком, и дорога вымотала его гораздо сильнее, чем Стефана.
Видя, что оруженосец по-прежнему полон сил, когда его хозяин разве что не ковыляет вприсядку – герцог не воспылал к слуге отцовскими чувствами. Стефан, понимая это, старался держаться за спиной господина – чтобы лишний раз не попасться на гневные глаза. Киммериец не двигался.
– Что сказал прорицатель? – повторил он. В прошлый раз, герцог пропустил этот вопрос мимо ушей. Теперь же он повернулся, и взглянул на Конана с таким недоумением, словно с ним заговорила пряжка от сапога.
– Знай свое место, варвар, – воскликнул Альдо. – Видно, на родине тебя мало учили плетью, раз ты осмеливаешься задавать такие вопросы. Иди вперед, и радуйся каждому шагу, когда не получил по спине палкой.
Корделия предложила:
– Давай я его убью. Конан покачал головой.
– Он горд, глуп и плохо воспитан. Но речь идет о жизни ребенка. Смерть сына – слишком большая цена, чтобы научиться вежливости. Боюсь, мне придется ему помочь.
