Альфия лежала у его ног, громко всхлипывая. Правитель смотрел на нее с грустной усмешкой. Затем он заговорил.
– Ты принимала втайне от меня любовников в этом доме. Глупая женщина, до чего довело тебя твое сладострастие? Ты сделала меня посмешищем.
– Господин, – всхлипнула Альфия, – меня оклеветали!
Правитель оглянулся, ища глазами кого-то среди своей свиты. Вперед выступил кругленький человечек с пухлыми щеками – евнух. Он испуганно обвел взглядом стражников, а затем подбежал к правителю и пал перед ним на колени.
– Господин! – закричал евнух тонким голосом. – Эта женщина лжет! Она отравила мою сестру, одну из преданных твоих служанок, потому что ты однажды обратил на бедняжку свое сиятельное внимание! Она повсюду разыскивала молодых мужчин и звала их в этот дом, дабы они ублажали ее. Я сам это видел, потому что, – евнух склонил голову к земле и коснулся лбом сапог господина, – потому что она иногда посылала на поиски новых мужчин меня.
Правитель слегка подтолкнул евнуха сапогом.
– Поднимись и говори яснее – мне плохо слышно, что ты там бормочешь, – велел правитель.
Евнух тотчас выпрямился, как будто в нем дернулась пружинка.
– Я исполнял ее поручения и разыскивал для нее любовников на рынке и в караван-сараях, – повторил обвинитель и метнул в сторону Альфии испуганный взгляд. – Спроси ее, куда исчезали те мужчины, что дарили ей преступные ласки!
– Должно быть, она от них избавлялась, – сказал правитель со вздохом. – Что ж, по-своему это было разумно. Но она зашла слишком далеко и будет наказана.
– Господин! – зарыдала Альфия. – Я всегда была предана тебе одному!
Не слушая женщину, правитель обратил взор на Конана.
– Теперь – ты, варвар, – сказал он. – Полагаю, ты был любовником этой женщины?
Лицо Конана передернула гримаса.
– Нет, – ответил он. – И, поверь мне, даже не собирался. Будь я проклят, если прикоснулся к ней хотя бы пальцем.
– Возможно, ты не успел, – сказал правитель.
– Возможно, меня тошнит от одного ее вида, – добавил Конан.
Правитель вспыхнул.
– Как ты смеешь, варвар!…
– Ты сам распустил свою наложницу, – сказал Конан. – Наведи порядок в собственном городе – и предоставь бродягам, вроде меня, судить обо всем со стороны.
– Для бродяги ты слишком волен в речах, – заметил правитель. – Полагаю, обвинения в воровстве будет для тебя довольно. Завтра ты будешь продан на рынке первому, кто предложит за тебя приличную цену, – и я надеюсь больше никогда тебя не встретить. – Правитель махнул рукой стражам: – Уведите его.
