Я подошел и поздоровался. Они вскочили было, но я усадил их и сам устроился на скамейке рядышком. Помолчали, разглядывая друг друга. Катя первая неуверенно попыталась завязать разговор:
— Как съездили, Борис Антонович?
— Спасибо. Хорошо. Привет от родителей, Катя. Познакомился с ними без вашего позволения.
Кротов пристально, исподлобья уставился на меня. Катя, как всегда в трудных случаях, закусила губу.
— Что ж вы, Катя, вздумали болеть? Без разрешения начальства… Нехорошо.
Она сразу занервничала, словно я сделал ей официальный выговор.
— Борис Антонович, как я хочу выписаться! Помогите, пожалуйста. У вас главврач знакомый.
— Не вздумайте, — враждебно предупредил Кротов.
— Сережа, как ты можешь! Тебя бы сюда! Мне здесь хуже, чем в тюрьме.
— Ну-ну, не преувеличивайте. Поправляйтесь побыстрей, и заключение ваше окончится. Как сейчас самочувствие?
— Хорошее. Я всем говорю, что хорошее. А они как будто сговорились, никто не верит. Полежи да полежи! Как они не понимают, что мне сейчас не до лечения!
— Полежи, — настойчиво сказал Кротов.
— Вот видите, он тоже заодно с ними. Никто ничего не понимает. Какие-то все тупые! Так бы и взорвала эту больницу! — вспылила она, сжав кулачки, но тут же сникла. — Извините… Я такая раздражительная стала.
— Это в порядке вещей, — попытался я ее ободрить. — Ешьте получше, слушайтесь врачей, и все будет в порядке. Имейте в виду, фонотека без вас скучает, — напомнил я, вставая.
Оба следили, как я застегиваю пальто, надеваю шапку и перчатки. Я медлил. Из больничного коридора в прихожую вышла молоденькая медсестра в белом халате. Я узнал Тоню Салаткину. Увидев меня, девушка замешкалась. На ее миловидном скуластом лице отразилось колебание: подойти или нет? Решительность взяла верх; Салаткина приблизилась к нам.
— Катюша, нельзя сидеть так долго. Здесь сквозняк.
— Сейчас, сейчас… — жалобно-просяще откликнулась Катя.
Тоня осуждающе покачала головой и ушла, четко стуча каблуками.
— Вот еще что, — сказал я небрежным тоном. — Будешь идти домой, Сергей, загляни ко мне.
Он словно ждал этого, весь подобрался.
— Зачем?
— Есть разговор.
— Что за разговор?
— Конфиденциальный, — буркнул я.
Но и это словечко не согнало с его лица застывшего упрямства.
— Если насчет работы, говорите здесь. Катя все знает.
В подтверждение его слов она торопливо кивнула.
— Раз так, — сказал я, — можешь не приходить. Завтра жду тебя на работе, как обычно.
— Я уволился.
— Знаю. Приказ о твоем увольнении аннулирован. Считай, что его не было. Забудь о нем.
