— Хороший чай, спасибо, Тамара. Ты психолог, ты мне лучше помоги, а не ворчи.
— Чем помочь? — у Тамары загорелись глаза. — Ты сама все лучше меня знаешь.
— Ум хорошо, а два лучше. У нас завтра игра с очень сильной командой, спортшколу вызвали. Дерзость? А мне надо, чтобы они, мои девчонки, набрались опыта, мастерства. Надо играть с мастерами. Так?
— Так, конечно. Но спортшкола — слишком высокий уровень, разобьют твоих-то.
— Разобьют, скорее всего. Но мои сейчас очень самолюбивы, после проигрыша хотят свое доказать. А спесь сбита. Есть шанс, как думаешь, Тамара?
— На самолюбии что хочешь можно сделать. Так я считаю.
— Именно как психолог? Или как самолюбивая девчонка?
— И то, и другое, мама, — засмеялась Тамара, — все одно к одному.
— Вот! Это ты прекрасно сказала: все одно к одному. Вот чего я добиваюсь в идеале — чтобы все работало на победу: и характер, и сила, и слабость, и опыт, и мастерство, и возраст. Все на свете может мешать, и оно же, все на свете — может помогать. Вот мне и надо, чтобы помогало. Марине — уверенность, Леночке — интуиция и совестливость, Свете — быстрота реакции, Кате — мягкость и вкрадчивость, Наде — оптимизм. Каждая на свой лад, а вместе, что ни говори, — команда. — Помолчали, подумали, посидели. — Да, вместе — команда.
— Лену любишь больше всех? — спросила Тамара.
— Лена пришла ко мне почти на нуле. Она больше всех продвинулась. Как не любить? Люблю. — И без всякого перехода добавила. — Убери, пожалуйста, со стола, завтра мой любимый сын из зимнего лагеря приедет, надо ему форму отутюжить. И отец вот-вот придет, не к лицу нам встречать его немытыми чашками.
— Выглажу я эту несчастную школьную форму, отдыхай уж, — сурово сказала Тамара.
Светлана Михайловна подумала: «Какая дочь выросла золотая. Надежный товарищ, все понимает».
Она пошла в комнату, включила телевизор, прилегла на тахту. Ноги гудели нестерпимо.
Сережа сидел дома, он немного простудился, не пошел на тренировку и не мог найти себе места. Очень давно у него не было ни одной свободной минуты, а тут целый вечер.
Посидел на диване, полистал журнал, ничего интересного. Походил по комнате, вышел в кухню, выпил молока, съел кусок хлеба. Опять походил. По телевизору передавали балет, Сережа не любит балета — зачем выражать чувства танцами, когда можно сказать все словами, просто, ясно, понятно. И быстро.
Может, позвонить кому-нибудь? Потрепаться о том о сем. А кому? Он медленно листал телефонную книжку. Витьке? Удивится, никогда не звонил, вдруг ни с того ни с сего — здрасьте, пожалуйста. Марине? Нет, это обязывает, Марина цепкая, она потом будет спрашивать: почему не позвонил вчера? А позавчера? Обязательств Сережа не любит. Может, Ромке? Ромка добродушен и покладист, Ромка всегда ведет себя так, как будто спешить вообще некуда. И никакие дела этого Ромку не ждут. Хотя кто-то говорил, он победил в олимпиаде биологов, в городской, кажется. Так что и у него дела, у этого Ромки. Позвонить? И о чем они будут разговаривать? О погоде?
