— Знаешь, что мне в тебе не нравится?
Он повернулся к ней. Ее большие карие глаза смотрели прямо и строго. В них не было ни сочувствия, ни теплоты, только строгость и, пожалуй, жалость.
— Мне не нравится твоя подозрительность. Ты подозреваешь всех. Даже детей. Жить так, по-моему, ужасно.
Он долго молчал, ожидая продолжения, но его не последовало.
— Когда мы встречаемся, ты много рассказываешь о своих учениках — это твоя работа. Она тебя волнует. Это и правильно и хорошо. Но тебе не кажется, что ты поступаешь точно так же, как твои ученики?
— Не понимаю…
— Тебе хочется выболтать свою профессиональную тайну. Выболтать и забыть. Ведь она никому не принесет вреда. Верно?
— А ты, оказывается, не слишком высокого мнения о моих попытках поделиться с тобой…
— Не то… Мои тайны, моя работа касаются таких дел и таких людей, когда малейшее разглашение может обернуться драмой, если не трагедией. Вот почему я молчу, пока дело не кончается и разговор о нем не может причинить нового горя другим. В таком случае мое молчание не скрытность, а мои раздумья — не подозрительность.
Она вдруг улыбнулась.
— Пожалуй, ты меня поймал. Свои профессиональные тайны должен уметь хранить каждый. Впрочем, то, что я рассказываю тебе о своих учениках, о своих удачах и неудачах, — это, конечно, мои тайны. Однако здесь и другое…
— Что?
— Проверка на тебе своих мыслей. Вспоминая, я как бы заново восстанавливаю в памяти происшедшее, облик и характер ученика, свои действия и…
— И в ходе рассказа их корректируешь. Ненужное для ясного, логического рассказа отбрасываешь, недостающее — дополняешь?
Она удивленно посмотрела на него, задумалась, потом решительно кивнула.
— Пожалуй, и в этом ты прав…
— Ну вот, а я не имею права делать такой проверки на тебе. Но рассказанное тобой сегодня о ребячьем характере мне может пригодиться.
— Не слишком ли поспешный вывод?
— Я вспомнил себя, проверил твои слова по своему детству и… вот по твоим поступкам. Ты права. Теоретически права.
Они опять помолчали, и Лариса, уже с интересом, искоса наблюдая за ним, примирительно улыбаясь, но несколько затаенно, словно вспоминая свое, давнее, сказала:
— Что ж… Мы и в самом, деле чересчур верим прописным истинам и нашим подозрениям…
— И попробуешь дать совет действовать от противного? — пошутил Грошев.
— Мысль, — рассмеялась Лариса. — Я читала, что французские сыщики ввели в обиход выражение «шерше ля фам» — «ищите женщину». Что ж… Ради женщин совершалось немало преступлений… Но если у тебя в деле замешаны женщины — сделай наоборот: ищи мужчину. Современные женщины делают немало… ради мужчин.
