Через двадцать четыре часа в замке загромыхал ключ. Вошел полицейский, старый знакомый по позапрошлой ночи; в коридоре стояла перепуганная пани Брандштеттерова.
— Господи Иисусе Христе, пан В.,— заломила она руки,— как вы сюда попали?..
— Вы меня уже узнаете? — спросил мой приятель.
— Да как же! — воскликнула пани Брандштеттерова.— Как же мне вас не узнать? Хоть и вид у вас...
— А позавчера ночью? — спросил ошеломленный Модест Владивой.
Пани Брандштеттерова не поняла. Мой приятель обратился к полицейскому:
— Вот видите! — с горечью сказал он, указывая пальцем на свою домохозяйку.— И на основании свидетельства этой особы вы привели меня сюда!
— Я? Нет,— тут же отперся полицейский,— это был мой коллега. Я позавчера ночью спал. Я дежурил в ночь на сегодня, как раз заканчиваю. Пойдемте, пан В.
— Я не В.,— строптиво выкрикнул В.— Моя фамилия Штвртецкий!
— А вы шутник,— улыбнулся полицейский.— У нас ведь есть ваше удостоверение личности.
Знакомый поручик еще издали приветствовал моего приятеля улыбкой. Он пожал ему руку и рассмеялся.
— Ничего страшного, пан В. Это случается и в самых лучших семействах. Я слышал, вы праздновали годовщину своего выпуска. Жаль, что меня здесь не было, когда вас привели, я бы тихо-мирно отправил вас домой. Ведь мы знакомы, не так ли? Мой брат работает у вас в бухгалтерии. Галузицкий, знаете такого? Мы как-то встречались с вами на даче.
— Но я не работаю в бухгалтерии,— сказал мой приятель В.— Я, видите ли, работаю с перфорационными вычислительными машинами. А годовщину выпуска мы будем праздновать только через два года, я окончил техникум восемнадцать лет назад.
— Ну, ничего, ничего,— сердечно смеялся поручик.— Душ, крепкий кофе — и все будет в порядке.
О том, что было дальше, мой приятельМодест Владивой В. мне не рассказывал. Когда он умолк, неуверенный и взволнованный, и стал ждать моей реакции, я кашлянул и сказал на это вот что:
— Любопытная история. Но почему ты рассказываешь ее именно мне? Сам понимаешь, мне, биофизику, эта история ничего не говорит. Тебе лучше бы рассказать ее какому-нибудь писателю, может, он бы сделал из нее рассказ. Правда, это нелепое имя пришлось бы изменить — невозможно себе представить, чтобы героя рассказа звали Модест Владивой В. И еще пришлось бы придумать какую-то развязку. Да, прежде всего развязку, которая бы все объяснила.
И я вернулся к себе в лабораторию.