– Та-ар!
Голос Лайлы заставил меня остановиться и обернуться, разыскивая ее глазами.
Девчонка стояла у дверей мрачного, выполненного в готическом стиле храма и явно кого-то ждала. Заметив мой взгляд, она помахала мне. Я улыбнулся. Наверное, единственный нормальный в этом гадючнике ангел. Точнее, ангелесса.
Из двери вышел пожилой блондин (которого Лайла называла учителем) и, взяв ее под руку, повел в мою сторону.
Почти сразу за ним вышел худощавый парень в белом балахоне, а следом из храма появилось четверо шкафоподобных небожителей.
Толпившиеся в ожидании веселья зеваки в балахонах притихли и разошлись, создав коридор, ведущий прямо к ступеням, которые помостом возвышались над вдруг вспучившейся огнем каменной чашей.
– И все-таки я знаю, почему ты здесь. – В уши вновь вплелся уже надоевший до зубовной боли голос моего странного собеседника. – Я знаю, почему ты так легко поверил в то, что та сногсшибательная блондинка – твой ангел. Ты живешь надеждой найти своих родителей. Верно? А где искать умерших, как не в загробном мире?
Черт! Черт, черт!!!
Я развернулся, разглядывая ненавистную улыбку, и холодно приказал:
– Выкладывай все что знаешь!
– Ничего из того, чего не знал бы ты.
– Опять начинаешь?!
– Почему вы, демоны, такие нетерпеливые? – улыбнулся он и быстро посерьезнел. – Хорошо. Да. Ты прав. Я знаю, где сейчас твои родители. Я знаю, как их найти, и даже могу проводить тебя к ним.
Я прищурился, разглядывая его.
– И ты думаешь, что я в это поверю?
– Как хочешь. – Мужчина передернул плечами. – Можешь не верить. Зачем? Ты ведь счастлив, видя их во сне? Ты ведь всегда предпочитал уединение войнам. Любовь суккр – действительно сжигающей тебя страсти. Сны – реальности. – Его губы брезгливо покривились. Он вдруг отвернулся.
Ярость опять толкнулась в сердце. Схватив за плечо, я резко развернул мужика. Капюшон, подчиняясь хлестнувшему ветру, соскользнул с головы, и я с жадностью вгляделся в его лицо.
Боже. Никогда не думал, что скажу такое о мужчине, но… его лицо было совершенным. Да. Пожалуй, так! Оно не было ни красивым, ни безобразным – оно было совершенным!
Я заставил себя стряхнуть наваждение.
– Ты хочешь сказать, что я – трус?
– Я просто говорил о том, что прочитал в твоей памяти. Порой единственный поступок может перечеркнуть всю жизнь.
– Допустим, я верю в то, что ты сказал. Верю, что… – Я невольно отвел взгляд от его лучащихся небесной синью глаз. – Что они живы. Ты проводишь меня к ним?
