— Надо ж мальчишечке на что-то жить. В любом случае не думаю, что ты захочешь скататься со мной к отцу.
Трое ребят при бочке подаются вперед, точно пытаясь запомнить каждое слово.
Беру Лекса за руку, кусаю за мизинец. Какой твердый! Кость ближе к поверхности, чем я ожидала.
— Слушай, если для тебя это проблема…
Он внимательно изучает отпечатки зубов на пальце.
— Нет, все о’кей. Есть тут одно местечко. — Ведет меня мимо изумленно глазеющих пивных ребят.
Разросшийся лесок за домом на сваях пронизан грунтовыми тропками и освещен высокими факелами. Мы следуем по извилистой тропе, переходим через каменный мост и минуем лачугу с одним-единственным здоровенным круглым окном.
— Что это за место? — Я вовсе не собиралась переходить на шепот: само так вышло.
— Здесь когда-то был ресторан. Митци вбила себе в голову переделать его во что-то вроде центра искусств: ну, знаешь, печи для обжига — для нее, театр-кафе — для меня.
Оборачиваюсь, вновь окидываю взглядом дом на сваях.
— Странный ресторан. Леке тоже оглядывается.
— Думаю, когда-то здесь был храм или святилище.
— Мать твою, Леке, да тут все, куда ни глянь, когда-то было либо храмом, либо святилищем.
Он идет себе дальше.
— Пожалуй, что и так.
— А в чем, собственно, разница?
— Разница? — бросает он через плечо.
— Между храмом и святилищем?
— По-моему, никакой разницы нет.
Последние факелы остались позади, теперь мы шагаем в полной темноте.
— Но мне казалось… — Я ускоряю шаг, догоняя своего спутника. — Мне казалось, что храмы — они буддийские, так что если видишь статую Будды, это храм, а если не видишь, но все равно похоже на священное место и благовониями пахнет, значит, это синтоистское святилище.
— Вроде того. — Голос его едва-едва пробивается сквозь тьму. — Хотя порою встречаешь святилища внутри храмов и наоборот. А почему тебя это волнует?
— Кто сказал, что меня это волнует? А не мог бы ты слегка замедлить шаг?
Леке уже остановился и даже обернулся. Ударяюсь подбородком ему в лоб.
— Сумимасэн, — говорю.
— Да ты целых три слова знаешь по-японски. — Зубы его сверкают в темноте, полупрозрачные, точно фарфоровые. — Ты смотри поосторожнее.
— Может, я уже под кайфом? — Странное покалывающее ощущение рождается в сфинктере и растекается вверх по позвоночнику, от позвонка к позвонку, словно по моей спине кто-то карабкается вверх по золотой лестнице.
— Возможно. На одних эта штука действует быстрее, чем на других, особенно по первому разу. Я-то к ней уже попривык.
