Я затаил дыхание: такое начало явно не предвещало добра.
Теаре снова сглотнула.
— Дело в том, что я замужем, но не знаю, надолго ли. В данный момент мы разделились — звучит как-то глупо, словно мы желток и белок, а речь идет о рецепте суфле. Так вот, скажу тебе откровенно: не понимаю, взобьется ли смесь. Черт, как я плохо все объяснила: никогда не умела пользоваться метафорами. Короче, это был студенческий роман, яркий, но как бы ненастоящий, и, когда пришло время войти в русло нормальной взрослой жизни, осложненной к тому же необходимостью часто бывать в разлуке, возникли проблемы, и очень серьезные. И если уж говорить совсем откровенно, куда откровенней, чем я планировала на нынешний вечер, в данное время мы уже почти чужие. Однако никого другого ни у него, ни у меня не появилось, а если бы что-то такое и было, мне, безусловно, не к чему говорить об этом, но, понимаешь, даже обыкновенный танец с тобой и то представляется мне чуть не изменой, потому что, как бы это сказать… а впрочем, неважно. Все дело в том, что все произошло чересчур быстро и оказалось таким значительным и… пугающим.
По-прежнему я не сказал ни слова. Молчал, как дерево, был тих, как колодец, безгласен, словно залежи руды. Конечно, я судорожно пытался придумать что-нибудь тонко-чувствительное и мудрое, но единственное, что приходило на ум, — это: «Черт! Надо же! Пропади оно все!» Повисла долгая пауза; потом Теаре заговорила опять, но уже не исповедальным тоном, а голосом, звучащим словно во сне или в трансе:
— Люди, живущие здесь, на острове, верят, что, если в первую ночь новолуния рассказать леденяще страшную историю, длиннозубые демоны не доберутся до тебя целый месяц. Как я понимаю, это что-то вроде предотвращающего зло колдовства. В очень и очень приблизительном переводе такой рассказ называют «историей-оберегом.
— Можно назвать и глупой болтовней со страху, — брякнул я непочтительно. Я все еще не мог выйти из шока, вызванного неожиданным признанием Теаре. Она не носила кольца, и я был почему-то уверен, что она совершенно свободна, ни с кем не связана. Для объяснения сложной двойной фамилии имелась, по моим ощущениям, масса возможностей, никак не связанных с браком.
— Глупая болтовня? — без тени легкомыслия переспросила Теаре. — Зачем же воспринимать этот обряд так цинично и этноцентрически? И что теперь? Будешь слушать мою историю или нет?
— Валяй, — сказал Самый Нежный в Мире Любовник.
* * *
